Вторая бутылка «Политехнической» прошла в темпе вальса, и я немного захмелел.
– Человек, друзья мои, есть хомо сапиенс, который может и хочет, – процитировал классиков Бянус, опрокидывая последнюю рюмку.
– А потребности должны идти у нас как вглубь, так и вширь, – откликнулся Алик, закусывая шпротами.
– Временное удовлетворение матпотребностей произошло, можно переходить к удовлетворению духпотребностей. – Отставив рюмку, Сашка сграбастал пульт и включил телевизор.
Но, к его великому разочарованию, девочек не показали – так, промелькнула одна брюнетка, восходящий секс-символ в лосинах и топике. Главным блюдом был ее лысый толстый менеджер, который нудно излагал о воспитании звезды эстрады, о том, чего и сколько в нее вложено, как обучали ее изящным манерам, танцам, пению, а заодно чтению и письму.
– Это будет исполинша духа и корифей! – недовольно пробормотал Сашка, корча лысому жуткие рожи.
Тут Симагин взглянул на Бянуса, перемазанного маслом от шпрот, затем – на часы, встряхнул пустую бутылку и железным голосом произнес:
– Возможность уничтожения объекта по регламенту по мер пять исчерпана. Переходите к водным процедурам и помните, что ваша лицензия на убийство истекает в двадцать два ноль-ноль!
– Какое убийство? – вякнул Сашка, но Алик уже тащил его в ванную.
Умывшись и распрощавшись, они ушли. В голове у меня чуть-чуть шумело, и почему-то я направился не к своему обычному лежбищу, а в спальню, к ореховому шкафу с коллекцией Коранов. Коран на английском, Коран на французском, Кораны на русском и арабском… Вытащив один из них – не помню какой, но, разумеется, не арабский – я раскрыл его посередине и прочитал:
«Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Поистине, Мы ниспослали его в ночь могущества! А что даст ему знать, что такое ночь могущества? Ночь могущества лучше тысячи месяцев. Нисходят ангелы и дух в нее с дозволения Господа их для всяких повелений.
Она – мир до восхода зари!»
Пророчество? – подумалось мне. Или случай, явивший слова, что не имеют отношения ни к Теплой Капле Сергею Невлюдову, ни к его возлюбленной, ни к его друзьям и врагам?
Но так ли, иначе, эта ночь была наполнена не ощущением могущества и власти, а снами. И снилась мне огромная сфера в ярком сиянии огней, но не было среди них зеленых и синих, желтых и алых либо каких-то других оттенков, кроме того, какой придают ночному теплому небу полная луна и ослепительные звезды. И каждый такой огонек, если к нему приглядеться, внезапно распадался надвое и превращался в темные зовущие девичьи очи.