– Да-да, – улыбнулась я своему воспоминанию, – как голова, не беспокоит?
– Как новая, – расплылся он уже в широчайшей улыбке, обнажившей широкие прокуренные зубы, – а вы к Всеволоду Ивановичу? Они должны были вернуться с минуты на минуту, да боюсь дождик их задержал.
«Дождик» между тем превратился в настоящий ураган. От мощных шквалов сотрясало стены, а из-под под двери к моим ногам уже пробежала по полу тоненькая струйка.
– А далеко ли он отправился? – спросила я своего старого знакомого.
– Да… перекусить, – смутился он. – Они с доктором тут почитай с утра, так что проголодались, а меня вот оставили за сторожа…
– Я слышала – тут произошло что-то ужасное? – спросила я, стараясь выглядеть максимально непринужденно.
– Да пока непонятно… – пожал плечами моментально посерьезневший молодой человек.
– Неужто убийство? – сделала я большие глаза.
– Не исключено, – покашлял он в кулак, напомнив мне в эту минуту размышлявшего о высоких материях крестьянина, и неожиданно предложил:
– Если интересуетесь – могу показать…
– А что – кроме тебя в доме никого нет?
– Был еще слуга господина Лобанова, смешной такой старичок, но после допроса ему стало нехорошо, и он ушел к соседям.
– Так это он сообщил о случившемся в полицию?
– Извините, я этого не знаю, но кому же еще? Должно быть он…
Мне положительно повезло с этим молодым человеком.
– А Всеволод Иванович не будет ругаться? – осторожно спросила я, задержавшись на первой ступеньке лестницы.
– А мы ему ничего не скажем, – подмигнул мне мой знакомый, и в этот момент я вспомнила его имя.
– Тебя ведь, кажется, Дмитрием зовут?
– Так точно-с, Екатерина Алексеевна, – обрадовался он.
– Думаю, Всеволод Иванович вряд ли решится вернуться до окончания этого светопреставления, – кивнула я в сторону входной двери, и словно в подтверждение моих слов, дождь забарабанил в дверь с утроенной силой, – так что мы ничем не рискуем. А если и вернется, то, думаю, простит меня по старой дружбе.
Каюсь, я немного преувеличила степень своего знакомства с новым главным следователем, но грех было не воспользоваться такой удобной ситуацией.
Если у Дмитрия и оставались какие-то сомнения, то мои слова окончательно усыпили его бдительность. И он тут же повел меня на второй этаж, где судя по всему и произошло убийство.
Первое, что бросилось мне в глаза, когда мы оказались в кабинете – это огромное количество икон по стенам.
«Настоящий иконостас, – с удивлением подумала я. – Не знала, что Костя был до такой степени религиозен. Просто монашеская келья, а не кабинет».
По простоте душевной Дмитрий не только все мне показал, но и пересказал все версии, что прозвучали в его присутствии. А так как все это время он неотлучно находился при Всеволоде Ивановиче и обладал прекрасной памятью, то передал мне все их с доктором разговоры почти дословно, и к концу его рассказа у меня создалось впечатление, что я сама присутствовала при этом.