– Но она… – всхлипнул князь, – она сама была убийцей.
– Он перешел на крик, – она убила собственного отца, вам это известно.
И я не выдержала.
– Он не был ей отцом. – сказала я тихо. – Он был человеком, которого она ненавидела всю жизнь, и смерти которого желала всегда. Он не был ее отцом. И она не унаследовала ни одного из его замечательных качеств. У нее… был другой отец.
– Вот как? И кто же, если не секрет, кто же, любопытно узнать, наставил рога моему дорогому соседу?
Несмотря на весь свой страх, он снова начал наглеть прямо на глазах, и это переполнило чашу моего терпения.
– Вы сами спросили у меня об этом. Хотя я не собиралась вам этого говорить… Во всяком случае сейчас.
– Чего вы не собирались мне говорить? – насторожился он, почувствовав в моих интонациях угрозу.
– Я не хотела вам говорить об этом, потому что ее кровь еще не застыла на ваших руках. Потому что ее душа еще где-то рядом…
– О чем вы? – взвизгнул Орловский.
– Вспомните, что произошло в этом доме около двадцати лет назад. Однажды к вам пришла молодая красивая женщина…
И я рассказала ему все, что мне было известно. О матери Люси, о их встрече… И судя по тому, что творилось с его лицом на протяжении рассказа, он мне поверил.
– Дайте мне бумагу и перо… – произнес он некоторое время спустя, – вон там, на столике… Я напишу все, что вам нужно.
И он начал писать. Но руки его так дрожали, что перо рвало бумагу.
– Если позволите, я выпью… – еле слышно сказал он, и вытер выступивший на лбу пот.
Налив себе полный бокал коньяку, он, преодолевая спазмы, он осушил его до дна. И после этого размашистым почерком быстро написал два документа, которые хранятся у меня до сих пор.
Передав их Петру Анатольевичу, он поднялся на ноги.
– Извините, проводить я вас не смогу, – довольно твердым голосом сказал он, хотя его немного пошатывало.
Петр спрятал бумаги, и мы тут же покинули спальню князя, оставив его наедине с собственными мыслями.
На лестнице мы никого не повстречали, засов на двери орловской тюрьмы был по-прежнему надежно заперт. Мы вышли на свежий воздух и оседлали отдохнувших за это время лошадей.
Когда мы отъехали от дома на полверсты, до нас донесся приглушенный деревьями звук пистолетного выстрела.
– Если не ошибаюсь, одним врагом у нас с вами меньше, – сурово и печально произнес Петр Анатольевич.
– Честно говоря, я это предполагала, – еле слышно ответила я.
Не знаю, расслышал ли эти слова Петр, но больше мы не обменялись с ним ни единым словом до самого дома Ксении Георгиевны, хотя приехали туда лишь утром.
Эта глава получились немного короче остальных, но, думаю, вы не осудите меня, если я ее на этом закончу.