При этих словах у всех нас одновременно из груди вырвался облегченный вздох.
– Его немедленно нужно отвезти в усадьбу, – приказным тоном заправского лекаря проговорил Лансков.
Впоследствии я узнала, что Лансков действительно был местным лекарем. Он осмотрел пострадавшего, затем сделал знак Алексею, и они вместе, осторожно подняв Долинского-старшего, начали усаживать его на одну из лошадей. Однако сделать это оказалось не так-то просто. Испуганное животное дергалось из стороны в сторону.
– Его нужно перевязать, чтобы запах крови чувствовался не так явно. Иначе лошадь откажется нас везти, – Лансков повернулся к нам.
Я мгновенно поняла его молчаливый намек, попросила мужчин отвернуться, подняла платье, оторвала от нижней юбки длинную полоску ткани и передала ее доктору. Тот, не медля ни минуты, перевязал окровавленную голову Долинского-старшего, затем при помощи Алексея посадил его на лошадь и взобрался следом, придерживая раненого с обеих сторон руками. Лошадь немного успокоилась, но продолжала то и дело недовольно всхрапывать.
В полном молчании сели мы на своих коней и поехали следом. Безмолвие наше объяснялось шоком, который мы все испытали при виде страшного падения Долинского. Так мы и проехали всю дорогу до усадьбы.
Как только наша скорбная процессия приблизилась к дому, на крылечко тут же выбежала улыбающаяся Софья Федоровна.
– Что-то вы рано, – воскликнула она и тут же осеклась, увидев своего окровавленного отца впереди Ланского. – Папенька, что с тобой? – она кинулась к лошади.
– Осторожно барышня, – мгновенно остановил ее Савелий Антонович. – Позвольте нам перенести его в дом, а сами, пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы была горячая вода и чистые полотенца.
Софья опрометью кинулась в дом, и через минуту раздался ее душераздирающий крик:
– Феклуша! Воды согрей! Боже мой, что же ты спрашиваешь попусту! Папенька ранен!
С большим трудом Ланскову, Алексею и появившемуся на пороге Гавриле удалось снять все еще не приходящего в сознание Федора Степановича и перенести его в дом.
Через несколько минут Феклуша по приказанию Софьи принесла в залу, куда положили Долинского-старшего, таз с водой и несколько полотенец. Ланской сбегал в свою комнату и принес оттуда лекарский чемоданчик, который всегда и везде возил с собой. Затем он выгнал всех из комнаты и принялся отхаживать хозяина дома.
А мы тем временем все отправились в гостевую. Шурочка, обняв за плечи плачущую Соню, пыталась успокоить ее ласковыми словами. Однако Софья Федоровна еще пуще заливалась слезами.
– Шурочка, как же это произошло? – она с мольбой взглянула на мою подругу.