Чего там! Нынче даже девственную плеву вовсю латают, вновь делают из гулящих девок невинных девиц, так что как-нибудь и репутацию удастся спасти.
– Ага, значит, вы еще не спите? – Голос Долохова явственно повеселел.
– Пока даже не ложились, – сообщила Валентина.
– Вот и ладненько, тогда я не буду извиняться, что разбудил и все такое, – хмыкнул этот нахал. – А теперь ты мне Валю к трубочке позови.
– А я тебе уже как бы и не нужна? – обиделась Валентина. – Прошла любовь, завяли помидоры?
– Сначала суровые мужские игры, но до тебя, моя черешня, тоже дойдет черед, – нетерпеливо бросил Владимир. – Да позови ты наконец Вальку, слышишь?
Что-то у него там горит, догадалась Валентина. Причем горит настолько сильно, что привычное балагурство кажется наигранным, как бы обязаловкой, призванной лишь успокоить Валентину. Однако чует ее сердце, что потом придется-таки поволноваться.
Она передала трубку мужу, который вышел из ванной уже в пижаме, благоухая «Новым жемчугом», а сама никуда не пошла: снедало любопытство. Интересно, что там за мужские игры?
Судя по выражению Валькиного лица, игры были какие-то непонятные. И в то же время очень серьезные, потому что его откровенная растерянность постепенно сменилась не менее откровенным испугом. А впрочем, тут же лицо мужа стало настолько равнодушно-замкнутым, что Валентина поняла: от нее сейчас что-то будут скрывать. Главное, во все это время Валька не проронил ни слова – наверное, Долохов нарочно попросил, чтобы он воздерживался от комментариев: знал, что жена друга будет их подслушивать.
Валентина это и делала. Ловила выражение мужниной физиономии (ряд волшебных изменений милого лица!) и терялась в догадках.
– Володь, ты уверен… – разомкнул наконец губы Валька, но тут же стиснул их покрепче, выслушивая новую тираду соседа. – Хорошо, я все понял. Но это часа четыре как минимум, ты отдаешь отчет… Конечно, может быть, встретимся и раньше, если с дорогой все в порядке. Ну ладно, не будем загадывать. Все, выезжаю. До встречи!
Валентин медленно опустил трубку на рычаг, постоял немного, хмуря лоб, но, такое впечатление, не досадливо, а просто-напросто сосредоточенно, и наконец-то взглянул на ошеломленную жену. И начал расстегивать пижамную куртку.
Тут у Валентины прорезался голос.
– Куда ты собрался, Христа ради! – воззвала она с таким изумлением, что Залесский, как ни был озадачен, невольно ухмыльнулся:
– Не я, золотко. Мы. Это мы с тобой собрались срочно выехать на помощь боевому товарищу.
– Что-о? – возопила Валентина, положительно не веря ушам. – Мы? Едем?