* * *
– Слушаю! Алло, я слушаю. Да, золотко, привет. В порядке. Лежит как лежала, глаза закрыты. Пульс? Да не проверял я пульс, зачем? Дышит ровно, по-моему, с ней все в порядке. Спит да и спит. Ты вовремя приедешь?.. Что? Какой Хромов? Алешка? С которым ты работала? Что ты говоришь?! Кошмар, точно. Нет, я, конечно, все понимаю, но как же с этим делом?.. Нет, ты что, это невозможно. Я уже звонил, говорят, чтобы в два часа был на работе как штык. А ты во сколько вернешься? Ну, наверное, ты права, не пойти будет неудобно, сорок дней, да, конечно. Но как быть, если ты задержишься?.. Как это – мне уйти? То есть пусть она одна побудет? Ну вообще-то не похоже, чтоб она в себя приходила, лежит неподвижно… Не волнуйся, она ничего не слышит, я ж не кричу, тихо говорю. Да она спит крепко, не сомневаюсь! Слушай, золотко, только давай уж, чтобы ты не позже трех тут была, договорились? Представь: вдруг Долохов вернется раньше времени, а дома никого. Он решит, что мы его подвели… Да я тоже думаю, что за полчаса-час в принципе ничего такого особенного не произойдет. Хорошо, договорились. Тогда я ключ возьму домой, оставлю его на столе в кухне. Нет, конечно, я буду ждать до упора, но ты пойми, мне ж еще собраться, пообедать… Да ну его на фиг, этого Володьку, у него в холодильнике, кроме кальмаров и морской капусты, вообще ничего нет, я голодный как волк. Короче, золотко, давай в темпе, как только сможешь, договорились? Кстати, не забывай, что мне сегодня вечером в Москву ехать! Ну пока, целую. Чао!
…Я не помню, когда услышала этот разговор. Мне сначала вообще казалось, что он происходил во сне. В страшном сне, в котором напротив меня лежит голый мужчина с окровавленным лицом, а потом темноглазый усатый человек в форме железнодорожника сталкивает меня в ледяной ветер, и грохот колес, и тьму. В том сне, где какой-то незнакомый мужик шарит по моему телу торопливыми, бесцеремонными руками, а когда я начинаю кричать, что-то такое делает со мной, отчего я снова проваливаюсь в ночь и тупое забытье.
Не знаю, сколько оно длилось, не знаю, где я, но постепенно начинаю осознавать, что ни все предыдущее, ни этот разговор мне не снятся. Безумные происшествия в вагоне СВ, мои попытки осмыслить случившееся и спастись возникают в памяти совершенно отчетливо. А если они происходили в действительности, то почему не предположить, что разговор тоже имел место быть?
Я лежу и пытаюсь восстановить его в памяти. Не скажу, что я помню дословно, однако основное все же вспоминается. Достаточно для того, чтобы сделать кое-какие выводы. Вот они.