– Попытка суицида? – попыталась щегольнуть осведомленностью Алёна.
– Да нет, он убиваться не хотел, он мир от себя спасал!
– Что?!
– Голоса у него начались, далекие такие голоса, вроде как у Жанны д'Арк. Только ее эти голоса побуждали освободить Францию от англичан, а нашего пациента обвиняли во всех несовершенствах мира. И довели до шиза. Начал он себя наказывать всякими самоистязаниями, вплоть до бичевания и попыток разбить голову о стену. Родственники поводили его по всем инстанциям, которые я вам перечислял. Ну что ж, голоса на них за это очень обиделись и внушили нашему герою, что ему необходимо очиститься огнем.
– Как старообрядцы, да, Юрий Алексеевич? – оживился Ваня, который с пятого на десятое прислушивался к их разговору. – Я видел в кино «Михайло Ломоносов». Упертые ребята!
– Филипповцы, – сказала Алёна.
– Что?
– Это старообрядцы-филипповцы себя огнем очищали, если не ошибаюсь, – пояснила она.
– Нет, наш пациент сугубый атеист. Кстати, он был совершенно убежден, что в этом огне ничто не сгорит, ни вещи, ни дом, ни он сам, что пламя просто побежит по его телу, как по телу индийского факира, сожжет скверну – и все будет о'кей. Но…
– Но факир был пьян, и фокус не удался! – мрачно улыбнулся Ваня. – Вместе с нами там пожарные были. Ох, они этого факира употребляли… по-индийски и по-русски!
Его розовощекая физиономия выражала искреннее удовольствие.
Алёна покосилась на него неприязненно. Юрий хихикнул рядом.
– Ну просто караул, какое жестокосердие! – сказал ехидно. – Посадят на цепь дурака и за решетку, как зверька, дразнить его придут… помните, да? У бедолаги в мозгу изжога, душа изломана, а его никто не жалеет – кругом хамоватые, откровенно равнодушные люди… Иначе нельзя, дорогой мой Достоевский. Нужна дистанция, толстая кожа, это броня для всех врачей, не только в психбригадах. А у нас вообще черный юмор. Думаете, выражение про сдвиг по фазе выдумали электрики? А крыша в пути, крыша едет – автомобилисты или железнодорожники? Башню сносит – метеорологи? Мозги набекрень – шляпники? Нет, это наши профессиональные выражения, так же, как и шизануться, свихнуться, сдвинуться, чокнуться. В нашем деле нет ничего важнее подчеркнуто-небрежного отношения к пациентам. Когда привозят в больничку спятившего, особенно если он осознает, что с ним что-то неладно, что он уплывает, его спасет только наше спокойствие и даже где-то пофигизм. Человек ведь убежден, что он – уникален, а ты ему этак спокойно говоришь: да ну, у нас тут все такие! И он успокаивается оттого, что не одинок в этом месте, оттого, что он – как все. В каждой больнице прежде всего срабатывает эффект стен, но в психушках – в первую очередь. Больной понимает: тут мне помогут, потому что здесь всем помогают, потому что это – больница, где лечат. Конечно, если пациент в полной отключке, на него никакие эффекты никаких стен не действуют, но в основном это закономерность. Непробиваемый доктор – отчасти тоже одна из стен, которые оказывают свое спасительное действие.