Она осеклась. Костя выскочил из кабинета с очень странным выражением своего и без того странного лица. Подбежал к Капе, схватил ее и потащил за собой, приговаривая:
– Ты только посмотри! Нет, ты только посмотри!
Маленькая Капа влачилась за ним, словно банка, привязанная к хвосту ошалелого пса. Алёна ринулась следом с видом хозяйки, которая хочет эту банку от хвоста отцепить.
Да что он там такое увидел, в ее кабинете?!
А увидел Костя компьютер. Таращился на него с тем же ужасом и восторгом, с которым первые кинозрители таращились на паровоз братьев Люмьеров, аплодировали при его появлении на экране, а потом, при его приближении, бросались вон из зала, спасаясь бегством.
«Боже ты мой, – снисходительно подумала Алёна, – да ведь он же совсем дикий, этот Костя! Откуда он взялся такой, что компьютера не видел?!»
Капа, судя по всему, тоже никак не могла понять, почему ее друг впал в такой экстаз. Она тихонько подергала его за руку, пытаясь привести в чувство, и наконец-то ей это удалось. Костя обернулся к ней, потом к Алёне и спросил тонким, напряженным голосом:
– Значит, вы прочитали мой шифр? Вы его все-таки прочитали?!
Алёна глянула на экран. Компьютер у нее был небольшой, поэтому на экране умещалось не бог весть какое количество текста. Сейчас половину его занимало окончание глюкнутого текста жуткой шифровки, а половину – начало перевода.
– Что?! Ваш ши… – начала было Алёна, но у нее онемели губы. Кое-как справилась с ними и спросила: – Ваш шифр? То есть это вы писали? Вы – МОН?! И это вы хотели меня убить? Вы стреляли во Влада? Значит, Олег тут ни при чем?
Он не ответил, лишь со страдальческим выражением прижал ладони к ушам. Только тут до Алёны дошло, что она кричит с избыточным количеством децибел. И, пожалуй, даже не кричит, а визжит!
– Алёна, – тихо сказала Капа, – нет, вы что? Он не стрелял и вам ничего не писал. Просто этот шифр он придумал, когда у него еще был компьютер и вообще все еще было. А потом… у него всё отобрали. Всё, понимаете? И компьютер, и здоровье, и деньги. И даже шифр.
– Не всё! – сказал Костя, грозно качая перед носом длинным указательным пальцем с обломанным ногтем. – Не всё. Еще есть ты. И три доллара без пятидесяти центов. Мы с тобой и с этой девочкой еще богаты. Мы все, трое.
Господи Боже… Три доллара минус пятьдесят центов – это два пятьдесят на троих. Чуть больше восьмидесяти центов на брата. Ну, это очень серьезный капитал! Надо тщательно продумать, как и куда его вложить, чтоб с хорошими процентами!
А почему он называет Алёну девочкой? Спасибо, конечно, значит, еще не всё в жизни потеряно, раз ее можно девочкой назвать!