А куда уходить? Ну, понятно, на свет и шум автомобилей. Может быть, удастся остановить…
Нет, она ни в жизнь не сядет больше ни в одну попутную машину!
Но может быть, здесь ходит нормальный общественный транспорт?
Ага, маршрутки…
Горло снова свело тошнотворной судорогой.
Так, надо подумать о чем-нибудь другом. Об Иго… нет, о нем не надо. А то сейчас снова накатят рыдания. О чем-нибудь земном, практичном, конкретном надо думать.
Сумка. У нее была сумка… а там пять тысяч, которые привез Алексей… Алена начисто забыла оставить деньги дома!
Ну, теперь их уже нет, конечно, а может быть, и сумки не найти…
С трудом заставила себя снова заглянуть в машину, которая чуть не стала ее могилой. Но ведь не стала же, не стала, так можно и успокоиться немного!
Пошарила на заднем сиденье. Ничего, конечно… Присела на корточки. Провела рукой по полу – не может быть! Да вот же она, сумка! Очень странно.
Наверное, пустая. Тогда почему закрыта?
Алена выпрямилась, дернула «молнию».
Косметичка, расческа, щетка для волос, мобильный телефон… Удивительно, что он здесь, не заметили его, что ли? Ага, вот блокнот, кошелек… деньги из кошелька не взяли, ну да, это мелочь какая-то, рублей триста, решили, видно, не пачкаться… Дисконтные карты из аптеки, «М-Видео» и любимого магазина «Эконта» тоже не тронули, зачем они им, в самом-то деле… Так, а это что такое? Конверт какой-то… Тот самый, который привез Алексей! И деньги там… кажется, те же самые и в том же количестве…
Что такое? Почему все на месте, почему эти твари ее не ограбили?
Зачем привезли сюда? Почему не бросили в гараже? Что-то их спугнуло?
Ну, это им так не пройдет! Это им так не пройдет! Она их…
Немедленно позвонить Муравьеву! Первым делом!
Алена выхватила из сумки мобильный телефон, начала было искать номер Льва Ивановича, но вдруг ужас вернулся, нахлынул, накрыл с головой. Нет, сначала нужно выбраться отсюда, и как можно скорей. Вдруг эти возвратятся?
Прижала сумку к груди и ломанулась сквозь ветви, ладонью защищая глаза. Побежала на шум и свет и неожиданно быстро оказалась на краю довольно широкой дороги, по которой то и дело проносились машины.
Замерла на обочине.
Куда идти? С двух сторон деревья. Кажется, вот с той стороны брезжит что-то, вроде бы огни домов… но идти туда в темноте через рощу, а может, и лесок – изорвешься вся в клочья, ноги переломаешь. Машины идут в основном все в одном направлении – пожалуй, туда нужно идти и ей. Там, наверное, начинается город, ведь завезли ее, такое ощущение, куда-то в глушь безлюдную.
Алена пошла по обочине, сначала оступаясь, каждую минуту боясь сломать каблуки, потом все быстрее. Какое наслаждение – идти, смотреть на звезды, иногда заслонять лицо рукой от света встречных машин… какое наслаждение – жить! И даже задыхаться от ярости было счастьем, потому что ярость имела вкус ветра и запах палой листвы, а не жуткий, удушливый бензиновый привкус. Она была живая, ее ярость, живая, как и сама Алена!