– Я же сказала, что вы ошиблись номером, – вздохнула Алена, – у меня нет никакого отца, ни своего, ни чужого.
– А где он? – изумилась девушка.
– Да как вам сказать… Родной умер много лет назад, а чужой мне вроде ни к чему, – ответила Алена и положила трубку.
«Надо выключить телефон», – подумала она.
Но чтобы сделать это, предстояло встать с кровати. К такому подвигу Алена была пока не готова. Поэтому она потянулась к тумбочке, разыскивая восковые французские затыкалочки для ушей. Если, к примеру, ввинтить в ушки такие затыкалочки, да дать им как следует размякнуть, да ввинтить потом еще поглубже, да лечь на бок, уткнув одно ухо в подушку, а на второе положить другую подушку, то можно гарантировать себе совершенно спокойный сон в абсолютной тишине.
Правда, проделать весь набор необходимых охранительных мер Алена не успела: телефон зазвонил снова.
– Господи… Да нет у меня отца, я же сказала вам! – безнадежно выдохнула она в трубку и услышала ехидный смешок:
– Ну конечно, я так и знала, что он у Юльки ночевал, я просто уточнить хотела.
Смешок показался Алене очень знакомым, просто-таки родным. Ну конечно, Галина! Гипотетическая падчерица… Какое счастье, что она никогда не станет падчерицей реальной. Так, значит, это она не дала поспать… Ну, теперь понятно, какого отца она имела в виду.
– Ох, Галина, это вы. А я-то понять не могу, кто меня с утра пораньше достает!
– Восемь уже, какое с утра пораньше?! Ванька рассказывал, что вы в каком-то интервью уверяли, будто в шесть утра встаете и как пчелка, как пчелка… А сегодня чего заспались? Бурная ночь? С кем? У отца – с Юлькой, а у вас? С этим вашим… молодым, про которого романчики пишете? Ню-ню…
Если и были у Алены какие-то человечные побуждения насчет того, чтобы смягчить Галине удар, который ей предстояло испытать от расставания с Иваном, то побуждения те развеялись как сон, как утренний туман со сверхсветовой скоростью. Ни-че-го! Ни единого предупреждающего слова она не скажет! Пусть противная девица разобьется о стену горя, как в свое время Алена разбилась о стену горя, возведенную этим самым «молодым, про которого романчики писала».
А вот кстати – о бурно проведенной ночи… Вернее, о причинах, по которой она была проведена столь бурно.
– Галина, слушайте, я хотела вас спросить, – проговорила она, делая вид, что не услышала ехидной реплики, – а где сейчас может быть Ашот?
– А-ашо-от? – Галина отчетливо заикнулась. – А чо, соскучились по нему?
Странно, до сей минуты Галина говорила хоть и по-хамски, но вполне грамотно, как нормальный человек, при одном же упоминании имени Ашота в голосе мгновенно появились кондукторские интонации, и она начала чокать.