– Я хочу вам кое-что сообщить, Антон, – проговорил он, и видно было, что он с трудом сдерживает ярость. – Сегодня я получил неопровержимые сведения из Петербурга. Кибальчич не только нигилист, но и чернокнижник. Среди студентов Медицинской академии он распространял тайные записки, в которых призывал их плясать вокруг отрезанной петушиной головы, что означало бы свержение государя. Он также писал: «Я – тот, кто изменит ход истории Российской империи. Я получил дар неуязвимости от духов Дианы (Луны). Я ношу при себе ухо мертвого медведя, оно обеспечит бессмертие моей идее. Я знаю свое будущее. Духи наделили меня полномочиями открывать и вести „пляску Луны“ во время колдовских действий». Я б поднял на смех несчастного сумасшедшего, который присвоил себе вселенскую власть, – с трудом переведя дух, продолжал В.М., – но он покушается на власть, которая является опорой России. Если не будет монархии, не будет и России. Только монархический строй дает прочность России, при конституции она вся развалится на части. Я как был, так и доселе остаюсь убежденным монархистом на исконных русских началах, то есть стою за православную веру, за самодержавного неограниченного царя и за великий русский народ и его господство в Русском государстве, и к сему подлинному моему credo не нахожу нужным прибавлять никакого constitutio que. Счастье этого человека, что он уехал в Петербург. Я спустил бы на него сегодня всю московскую полицию!
– Господь с вами, – прошептала я, – откуда такая жестокость? Он гениален, поймите, он гениален! Его формула будет жить вечно…
В.М. вскинул голову и мрачно посмотрел на меня.
– Дитя, – сказал он с непонятной усмешкой. – Блаженное, глупое дитя. Идите к себе и возвращайтесь наутро. Я должен работать один.
– Вы обещали, что я сама смогу выписать руны по моим эскизам, – пробормотала я.
– Мы поговорим об этом завтра, – сказал В.М.
И я ушла. Но только дома обнаружила, что забыла бумагу с формулой Кибальчича около мольберта. Ну ладно, ничего. Даже если она, не дай Бог, пропадет, все равно формула перенесена на полотно. В.М. добросовестно обведет мои подмалевки своей волшебной кистью, оденет их серебром, златом, самоцветами – и спустя века люди будут смотреть на чудесный узор и восхищаться моим другом!
Я плачу от разлуки с ним. Но как же я счастлива, в каком молитвенном восторге я нахожусь, думая, что именно я отчасти стала причиной гениального открытия, которое, быть может, изменит судьбу человечества!
Можешь представить себе, Николаша, что когда-нибудь я прилечу к тебе из Москвы на ковре-самолете, который опустится прямо в нашем старом яблоневом саду!