Ну как тут не воскликнуть вслед за многочисленными своими предшественницами, которые пришли к тому же выводу своим горьким эмпирическим путем: «Все мужчины – сволочи!» Все, все без исключения. Проверено временем!
– Вообще-то я не спал, – сообщил Алексей, с явным любопытством озирая многочисленные картины, которыми была увешана комнаты Алены.
Конечно, у нее были не Лукаса Кранаха Старшего работы, но замечательных нижегородских и не только нижегородских художников, тут уж можно не сомневаться! Некоторые полотна куплены «У решеток» или в художественном салоне, некоторые подарены друзьями. Хочется верить, что ни ночной, чуть подсвеченный луной Карадаг, ни сияющие на солнце лесные озера, ни вот эта марина не возбудят в Алексее нового приступа безумия… С Лукасом Кранахом оно, конечно, понятно, но все же своих любимых картин Алене тоже было жалко!
– Вернее, не совсем спал, – уточнил Алексей, с особенным вниманием разглядывая чудный вид старого Нижнего в лунном свете. Писал эту картину добрый приятель Алены, художник Леший, и она ее обожала. – Я практически все помню, что происходило. Как рвался из машины, как вы выскочили, потом какой-то мужчина меня тащил, мы куда-то ехали, потом меня по лестнице волокли… Я был в таком ступоре, что все воспринимал как бы отдельно от себя, будто все не со мной происходило. А кто был тот человек?
– Да частник какой-то, желавший подработать, – не вдаваясь в подробности, ответила Алена. – Да Бог с ним, главное, что он вовремя появился и помог мне. Другое гораздо важнее. Я в первый раз («Надеюсь, и в последний!» – добавила она мысленно) видела припадок вашего безумия. Если честно, я как-то не столь серьезно ваши рассказы воспринимала, а ведь ситуация и впрямь… тревожная, назовем это так. Знаете, Алексей, мне кажется, вы свое… ммм… нездоровье недооцениваете. Нам, дилетантам, с этим не справиться. Это не преступление, это болезнь! Главное, совершенно непонятно, откуда что взялось, почему вас вдруг так повело!
Алексей резко отвернулся от картины.
– Не преступление, а болезнь? – повторил он хрипло. – Вы хотите сказать, что я в самом деле сумасшедший? Ну так нет, нет, понимаете?! То есть само собой разумеется, что ни один псих в своем безумии не признается, и все же… Неужели вы не видите отчетливой связи причины и следствия? Я Муравьеву говорил сразу, что меня кто-то опаивает или подсыпает что-то, клялся, что здесь какие-то темные дела творятся. И вот – совершенно очевидно: мы сидим в ресторане, пьем и едим, а после этого на меня накатило! Ответ один.