Les petits poissons dans l’eau,
Nagent, nagent,
Nagent, nagent, nagent.
Les petits poissons dans l’eau,
Nagent aussi bien que les gros.
Маленькие рыбки в воде
Плавают, плавают,
Плавают, плавают.
Маленькие рыбки в воде
Плавают так же, как большие.
И он уснул в ее объятиях, под звуки этой песенки… А Катрин долго не могла сомкнуть глаз: так теснило сердце. Почему? Сердце у нее всегда было здоровое! Мысли дурные в голову лезли, вот что.
В какой-то телепередаче она слышала рассуждения о том, что женщина заводит молодого любовника не только потому, что он сильней и неутомимей ее немолодого мужа, и не только потому, что хочет напоследок – напоследок, надо же сказать такое! – погреться у костра молодости. К молодым тянет тех женщин, у которых слишком велик запас неистраченной нежности и любви. Не только в том дело, что у них нет детей, – и дети могут быть, но сердце полно любовью, которую надо на кого-то излить. Ну, к примеру, эта женщина никогда не любила. Ее любили, а она – нет. И вот теперь, напоследок…
Merde![4]
Катрин попыталась вспомнить, любила ли она кого-нибудь в жизни. Мужчин? Была нужда! Пускай сами ее любят, нечего на них сердце зря расходовать. Но вот это самозабвенное, девчоночье счастье, которое вдруг охватило ее в объятиях Романа, эта щемящая боль в сердце, эти слезы, которые внезапно навернулись на глаза и обожгли их… Нет, нельзя, не дай бог его полюбить! Она же чувствует его отстраненность, он постоянно думает о чем-то или о ком-то… Он использует Катрин, а она-то была убеждена, что сама использует его!
Зачем он ее использует? Зачем она ему нужна?
Катрин при всей своей хитрости и кошачьей лукавости была очень нетерпелива. Хуже нет – ждать следующей серии «мыльной оперы»! И она всегда норовила заглянуть на последнюю страничку детектива, чтобы заранее знать, «кто кого». Поэтому она приняла самый равнодушный вид и небрежно, с зевком спросила Романа:
– Хотела бы я понять, чего тебе от меня нужно?
Если бы он начал ее пылко разуверять, что дело тут в страстной любви с первого взгляда, Катрин сразу поняла бы: вранье. И, может быть, выставила бы его вон – с трудом, но нашла бы для этого в себе силы, пока еще не столь прочно увязла в этой непрошеной своей нежности. Однако он не ответил… он уже спал, тепло дыша приоткрытым ртом в ее обнаженное плечо и безотчетно водя полусогнутыми пальцами по волоскам на ее лоне. И Катрин ничего не оставалось делать, как усмирить свое глупое сердце и самой искать ответ на этот вопрос.
Она размышляла чуть ли не всю ночь и заснула только под утро. Странные мучили ее сны: Фанни просто-таки ни на шаг не отходила, заглядывала в глаза с незнакомым, победительным, злорадным выражением, а потом вдруг появился Арман, этот отставной флик, которому Катрин регулярно платила за работу, которой он не делал. Арман в ее сне был почему-то с ведерком и малярной кистью в руках. Он подошел к Катрин с обезоруживающей улыбкой (она впервые отметила сходство между ним и Романом, пусть отдаленное, но существующее!), обмакнул кисть в ведро и принялся брызгать на Катрин густой темной краской, очень напоминающей то самое merde, о котором она недавно вспомнила. Она даже чувствовала этот мерзкий запах!