О чем это он? Ах да, о деньгах. Деньги деньгами, но все-таки существует нечто не продажное и не покупное. Именно то, что заставило его ввязаться в эту жуткую авантюру, которая, чем дальше, тем больше пахнет кровью…
Он с сожалением оглянулся на дверь почтового отделения, забитую фанеркой там, где разбилось стекло. Это называется, без портков, а в шляпе. Крылечко дороженой смертоубийственной плиткой замостили, а стекло новое купить пожмотились. Нет, не будет он тут падать и судиться с почтой не будет. Все равно не высудишь ни хрена, да и некогда ему по судам бегать.
Спустился к машине, открыл дверцу – и, как всегда, испытал прилив почти чувственного наслаждения, забираясь внутрь. За рулем он ощущал себя куда уверенней, чем на ногах. Этакое проявление техногенного кентавризма! Без труда мог бы провести целый день за рулем, что, между прочим, и приходилось делать довольно часто.
Включил радио.
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом…
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего, жалею ли о чем?
Нет, это просто клиника какая-то! Достал, натурально достал его этот угрюмый маленький поэт со своими переживаниями. Что же мне так больно и так трудно, видите ли. Да что ты знаешь о боли? А вся трудность в этой новой безвинной крови, которой предстоит обагрить руки. Вроде бы не так велика беда – каплей больше, каплей меньше, а получается, что велика…
Хотя он, этот темноглазый поэт с усиками и большими эполетами, кое-что знал о крови. На Кавказе немало ее пролил небось. А как на дуэль пришел, косточками вишневыми плевался: мне, мол, все по фигу! Вряд ли тебе это было так уж по фигу, парень.
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Хватит! Надоело!
Он выключил радио и так сильно нажал на газ, что мотор зачихал и какое-то время вообще не желал заводиться. Неужели и верному джипу тоже захотелось забыться и уснуть? Ладно, потерпи еще немного, кентавр!
* * *
– В данное время абонент недоступен. Попробуйте позвонить по этому номеру через некоторое время.
Голос у электронной дамы был усталый, словно она не выспалась. Конечно! Александра и сама не спала, и технике не давала: набирала номер буквально через каждый час, когда вырывалась из дремы. Потом снова проваливалась в дерганый, мучительный сон, вдруг пугалась, что Ростислав появился на связи, а она проспит, подхватывалась, зажигала свет, ставила к себе на кровать старенький аппарат и накручивала потрескивающий диск, чтобы снова услышать бессонный женский голос, и промолчать, и положить трубку, и снова лечь, прижав ладони к лицу и не давая пролиться слезам, которые так и подкатывались к глазам, а иногда все же прорывались… А что бы она сказала, если б он все же ответил? Неизвестно!