Деминого настоящего имени никто не знал. Дема – это от слова «демократ». Он появился в Приречном с пяток лет назад – седобородый, косматый, нестриженый, невероятно грязный – и поселился в старом пионерлагере. Тут как раз лагерь купили какие-то богатые люди для своей базы отдыха и турнули Дему. Дема же уходить не захотел. Он полагал, что со своими боевыми заслугами перед новым обществом вполне может претендовать на тепленькую должность сторожа будущей базы отдыха. Он приволок кучу грязных, мятых, засаленных бумажек с невообразимыми печатями, иные даже на гербовой бумаге. Из них следовало, что во времена оголтелой демократии данный господин являлся основателем и руководителем движения «За либеральную Россию», основным лозунгом которого было: «Россия без русских!» Поговаривали, что среди бумажек имелась положительная характеристика движения вообще, и Демы в частности, написанная самим Сахаровым. Однако даже это «светлое» имя не впечатлило новых хозяев лагеря, и Дему вторично попросили очистить близлежащее мировое пространство. Когда он отказался, вытолкали взашей.
Ну Дема сгинул неведомо куда, а через неделю лагерь в одну ночь сгорел дотла. Восстанавливать его никто не стал – овчинка выделки не стоила. Теперь погорелище поросло травой и молоденьким кустарником, а на его обочине Дема соорудил себе из оставшихся нетронутыми огнем досок балаган, в котором иногда принимал других бомжей. Гелию однажды довелось проходить мимо – как раз во время такого приема. Из балагана неслись сдавленные песенки Высоцкого, пахло марихуаной, в траве тискалась немолодая парочка, ветром ворошило страницы замшелого «Огонька» с портретом печально известного Коротича – словом, налицо был весь инфантильно-демократический набор!
Впрочем, по сути своей Дема был не демократ, а анархист, потому что он не понимал уважения к чужой собственности. Каждый огород, каждый погреб, каждый дом был для него свой. Правда, анархизм не простирался настолько далеко, чтобы шляться Деме по этим огородам, погребам и домам средь бела дня, у всех на глазах. Он выжидал ночи или отлучки хозяев и тогда тащил все, что попадалось под руку из еды, откручивал головы птице, безобразно ковырялся на огородах. А может, никаким он не был анархистом, а был просто сволочью, ворюгой, бывшим зеком, у которого тяга к разрушению в крови. А демократия, «За либеральную Россию», Сахаров и все прочие прибамбасы – исключительно от нашей исконной интеллигентской привычки под всякое, даже самое гнусное, деяние подвести теоретическую базу.