Вот она поднялась на второй этаж – и Веня из своего укрытия услышал длинный звонок.
Неизвестно, кто ждал звука открывшейся двери с большим трепетом: эта женщина или сам Веня. Неведомо, что испытала она, однако Веня вздохнул с облегчением, когда не услышал этого звука.
Еще один звонок... Так, что делает человек, который к кому-то приехал и не застал его дома? Правильно, начинает расспрашивать соседей.
Вот это, по мнению Вени, было излишним. Поэтому он выступил из своего укрытия, взбежал на несколько ступенек:
– Извините, вы что, Сорогина ищете?
На него взглянули маленькие, настороженные глазки – кажется, темные, но, впрочем, лампочка светила кое-как, и ручаться насчет цвета глаз незнакомой женщины Веня не мог. Волосы у нее были, кажется, светлые, но это ладно, а вот светлые джинсы ей носить не следовало, с ее-то «галифе» на бедрах! А эту обтягивающую трикотажную кофточку с широкими поперечными полосами – и подавно.
Загадочно... Веня, сказать по правде, надеялся, что в основе ее приезда лежит хоть какой-то романтический интерес. Но о какой романтике можно говорить применительно к даме с такими плечами и таким пронзительным взглядом? Вене почудилось, что она пригвоздила его этим взглядом к стене, словно бабочку на картонку, и сейчас начнет отрывать крылышки.
– Вы кто? – Голос ее по телефону звучал мягче. Сейчас же он показался еще ниже, еще грубей.
– Да я... да сосед, – неожиданно для себя сказал Веня.
Нет, ну а в самом деле – кем отрекомендоваться? Доктором со «Cкорой» – тем самым, который констатировал смерть ее приятеля?
– Врешь.
Этот внезапный переход на «ты» ошеломил церемонного Веню куда сильнее, чем то, что его мгновенно изобличили.
– Это еще почему? – возмутился он, призвав на помощь весь свой артистизм.
– Потому что здесь живет Шведов. Ни о каком Сорогине здесь и слыхом не слыхали, понял?
Ох, какое пренебрежение звучало в ее голосе! Ну да, для этой столичной мегеры (Веня помнил, помнил рычание на автоответчике!) он всего лишь еще один «мальчик с горьковского Автозавода». Та антипатия, которую Веня ощущал к ней с первой минуты, обострилась донельзя. Теперь главным казалось одно: поставить ее на место, дать понять, что она – на чужой территории, а значит, играть придется по правилам именно этой территории – провинции, глухомани, Автозавода, а вовсе не по правилам столичной элитарной тусовки, которую представляет эта коротконогая тетка с увесистыми бедрами и каменным голосом. И поэтому Веня пошел с козырей.
– Госпожа Голдфингер, я полагаю? – спросил он самым высокомерным тоном, на какой только был способен.