он не хотел принимать никакого вознаграждения или материальной помощи,предпочитая довольствоваться малым в жизни, как истинный подвижники даже святой человек. Поэтому после его смерти мною овладела мысльвознаградить хотя бы его родственников. Я давно знал, что в Россииу отца Иллариона остался родной брат. Вмиру отец Илларион звалсяМирославом Сергеевичем Понизовским, ну а имя его брата – Ярослав.Ярослав Сергеевич Понизовский...»
– Что? – вдруг встрепенулся Мирослав. – Что вы сказали? Но ведь так... но ведь именно так звали моего прадеда!
– Да, – кивнул Жерар. – Отец Илларион – ваш родственник. Но позвольте мне договорить. Вернее, дочитать наизусть это удивительное послание.
«История нашей собственной семьи, – писал далее мой отец, – показывает тебе, каким безжалостным мечом ударилареволюция по судьбам людей и по их семьям. То же произошло и с семьейПонизовских. Отец Илларион накануне этих кровавых событий стал священником,Ярослав был еще совсем ребенком и учился в гимназии. Но у него имелисьеще один брат и сестра. Брат Владислав – старший среди всехПонизовских – служил в действующей армии и погиб еще во времязнаменитого Брусиловского прорыва в июне 1916 года. Сестра Варвара,мечтавшая сделаться художницей, увлеклась модными тогда разрушительнымифутуристическими течениями и ушла из дому, стала жить в какой-то коммунехудожников, а проще – в вертепе. После того как старик Понизовский,действительный статский советник и человек строгих правил, узнал,что дочь появляется на вечеринках в своей коммуне голой и проповедуетсвободную любовь, он отказался от нее и проклял самое ее имя. И темне менее отец Илларион вспоминал о сестре с нежностью и печалью. Онсчитал себя несовершенным священником именно потому, что брался спасатьдуши чужих ему людей, а родную ему душу – сестру! – спастине смог. Варвара приняла революцию с восторгом. Отец Илларион уехалво Францию. Старик Понизовский осуждал его за это, твердил, что умеретьнадо на родине. Он не отпустил в чужую страну ни жену, ни младшегосына, ни вдову Владислава. След их замело ветром революции, запорошилоее пеплом. Долгие годы я искал этот след, искал их потомков. Кое-чтоначало проясняться только сейчас. Многое еще предстоит уточнить, однакоесть у меня печальное предчувствие, что результаты моих поисков яуже не успею узнать, господь призовет меня. Поэтому я решил поступитьтак. Согласно законам нашей страны, я могу поделить свое состояниена четыре части, с тем чтобы моему прямому наследнику – то естьтебе – досталось двадцать пять процентов. Остальные три четверти