, совершенно другой лепки и рисунка, видишь множество автомобилей, иное расположение тротуаров, иные светофоры, телефонные будки, деревья, жардиньерки... Солнце другое, ветер другой... а язык! Веселый птичий гомон французской речи внезапно обрушивается на тебя, словно ворох сладко пахнущего конфетти, и ты стоишь какое-то время, едва переводя дух от изумления, восторга, страха... Не разбери-поймешь, что с тобой происходит, и если даже Мирослав, который был в Париже не в первый, не во второй и даже не в десятый раз, ощущал это, то что же взять с бедолаги Шведова? Он производил впечатление человека, которого качественно навернули по голове!
– Слушайте, – сказал Мирослав, – давайте так. Я схожу с вами в полицию, но сначала зайдем тут в один дом, ладно? Я оставлю там чемодан. Меня там, правда, не ждут, в том смысле, что я приехал неожиданно, но да ничего, надеюсь, как-нибудь все обойдется. Это недалеко и недолго, договорились?
В самом деле, он готов был помогать ближнему своему, но не прежде, чем о себе позаботится. Ну не мог он больше находиться в неизвестности, он должен был как можно скорей увидеться с Николь! А потом можно заняться и проблемами Шведова. И добавил для очистки совести:
– Кстати, там нам могут посоветовать, в какой именно комиссариат идти. Вы не возражаете?
Шведов кивнул, однако Мирослав сомневался, что он слышал хоть одно слово. Судя по лицу парня, тот и о своих украденных документах мгновенно позабыл. «Волшебство Парижа» смяло его, парализовало, полностью подчинило себе, и, заглянув в его совершенно ошалелые глаза, Мирослав вдруг ощутил внезапный приступ симпатии к навязавшемуся соотечественнику. Этакий детский восторг! Пожалуй, с этим простодушным, восторженным мальчишкой будет даже приятно пообщаться. Глядишь, он отвлечет Мирослава от его собственных проблем, вот они и квиты будут.
Баш, так сказать, на баш!
Вениамин Белинский. 1 августа 2002 года. Нижний Новгород
Во дворе под деревьями стоял светленький автобус с надписью «МЧС», и фельдшерица Валя пробормотала:
– Ишь, какие швыдкие! Уже тут!
– Думаешь, они в ту же квартиру? – поглядел в окно Вениамин. – То есть там настолько плохи дела?
– Ничего, нас не запугаешь! – Валя схватила тяжеленький чемоданчик и ринулась в подъезд. Воздух, чудилось, посвистывал, разрезаемый ее мощным, тугим телом, в котором было как минимум девяносто кэгэ живого веса – и при этом, чудилось, ни грамма лишнего жира. И вся она была такая стремительная, проворная, яркая, свежая, ну в точности валькирия, какими их всегда представлял себе Вениамин. И не он один, судя по всему: высокий светловолосый парень в форме МЧС, стоявший на площадке пятого этажа с газовым резаком в руках, при виде Валентины сделал большие глаза и сказал: