Ставни! Алёна схватила одну створку, подтянула к себе, пыхтя от усилий, потом сомкнула с ней вторую, просунула в петли железный шкворень… В кухне сразу стало темно, зато дом превратился в крепость.
Никакой на свете зверь, хитрый зверь, страшный зверь…
Марина и Алёна пронеслись через дом, словно за ними гнались как минимум два хитрых, страшных международных киллера, и выскочили на крыльцо. Морис, стоявший возле автомобиля со спящей дочкой на руках, бросил на них убийственный взгляд.
– Экипаж к отплытию готов! – отрапортовала Марина, ныряя на заднее сиденье и протягивая руки – принять дочку.
Морис не удержался – усмехнулся. Он очень любил жену.
Лизочка спала без задних ног. Алёна пристегнула ремень Марине, потом села впереди. Морис запер дом, калитку террасы, уселся за руль.
– Ну, поехали? – спросил он, оглянувшись на жену. – Алёна, пристегнитесь. Вы ставни закрыли?
– Конечно!
– А садовую калитку?
– Коне… Конечно!
Господи! Про калитку-то она забыла! Но лучше откусит себе язык, чем признается в этом.
Возвращаться – плохая примета. Да кому она нужна, эта калитка, этот сад, эта замшелая поленница?..
Морис завел мотор.
Поехали!
Старые часы на церковной колокольне пробили один раз, что означало половину восьмого.
– Прекрасно, – сказал Морис. – Аккуратность – вежливость королей!
Франция, Париж,
80-е годы минувшего столетия.
Из записок
Викки Ламартин-Гренгуар
О, можно вообразить, что творилось в эти минуты в моей бедной голове! Сколько нахлынуло на меня подозрений – самых ужасных, самых противоречивых, самых пугающих!..
Что значат эти слова Робера? Они с Никитой в заговоре – в заговоре против моего отца? А может быть, и Анна с Максимом – их совместные жертвы? И доктор Гизо помогает им обоим, а тот анализ крови моего мужа, который видела Настя, всего лишь фальшивка, прикрытие, удобный предлог для общения с доктором… И вообще, может быть, Настя все выдумала, наврала мне из обыкновенной зависти к моему браку, да невольно сообщила мне о преступлении. Мой муж здоров, но он сообщник Никиты.
Ради всего святого, но зачем им быть сообщниками? Почему им понадобилось вместе убивать Анну с Максимом, а потом и моего отца? Неужели и Робер был влюблен в Анну?
Этой дурацкой догадке была по дурости равна следующая: а что, если Никита и Робер действуют по заданию большевиков и расправляются в Париже с неугодными и чем-то опасными им людьми? О таких агентах Чека уже ходили страшные слухи среди эмигрантов…
Боже ты мой, просто поразительно, как много чепухи может родиться в голове за какое-то мгновение! Ведь не дольше мгновения длилась пауза между словами моего мужа: «Сторож видел вас с отцом моей жены и все рассказал» – и следующей репликой Никиты: