и которым я помогу, помогу, потому что верю в их право иметь это желание!
Он замолчал, тяжело переводя дыхание, и, не слыша ответа, взволнованно спросил:
– Вы слышите меня, Ламартин? Алло!
Муж заговорщически улыбнулся и вынул из моих рук трубку.
– Я слушаю вас, – дружески сказал он. – Я все понимаю, Никитб, успокойтесь. Каждый может стать жертвой обстоятельств, с которыми невозможно справиться, кому это знать лучше, чем мне! Именно поэтому я так хорошо вас понимаю. Прощайте, Никитб. Вам уже пора на вокзал, а я очень устал сегодня. Мы продолжим этот разговор потом, после вашего возвращения. И может быть… может быть, я и впрямь попытаюсь последовать вашему совету: попытаюсь еще немного потерпеть эту жизнь. В самом деле, не так уж она и плоха…
И, не слушая Никиту, который еще что-то говорил, Робер положил трубку. Потом еще крепче прижал меня к себе, и я впервые ощутила, что губы его целуют меня не просто ласково и нежно, но с истинной любовью и страстью.
«Согласно информации нашего источника в Министерстве внутренних дел, Интерпол объявил закрытым международный розыск Дени Морта, известного также как Чарльз Тод, Хорхе Муарте и т. д. Несколько дней назад Морт был найден мертвым в деревне Мулен-он-Тоннеруа (Бургундия). Оказывается, он был уроженцем этого селения и приехал, чтобы встретить там смерть, которая наступила от инфаркта миокарда. Согласно непроверенной информации, Морт давно страдал заболеванием сердца, хотя вполне можно было предположить, что у этого мастера убийств сердца нет вообще».
Из газеты «Монд»
Франция, Париж,
80-е годы минувшего столетия.
Из записок
Викки Ламартин-Гренгуар
Ах, как бы мне хотелось закончить мои записки этой сценой, которая внушает веру в чудо! Как хочется написать, что наша жизнь с Робером была долгой и счастливой!
Увы – жизнь не сказка, чудес не бывает. Муж мой так и не смог справиться со своей болезнью, и однажды смотритель Музея изящных искусств в Нанте, куда Робер внезапно уехал, обнаружил его труп перед картиной «Святая Юлия» кисти Делакре… Врачи констатировали, что Робер-Артюр-Эдуар Ламартин умер от сердечного спазма, но ведь не случайно прелестное мертвое лицо святой как две капли воды напоминало лицо его покойной жены. Ее даже и звали так же: Жюли, Юлия.
Меня не мучила ревность. Мы с Робером слишком многое открыли друг другу после того подслушанного мною разговора. Время тайн и недомолвок кончилось: я знала о мечте моего мужа умереть так, как он того хотел бы, умереть еще полным сил, а не жалкой развалиной, разрушенной болезнью. Он просил у меня прощения за то, что вмешался в мою судьбу, но ведь об этом его умолял Никита. Мой сон, в котором Никита благословлял меня, оказался вещим…