Лида только похлопала глазами, не зная, что сказать. Она ничего не слышала, не воспринимала – только грохот. Господи, как бы ему сказать, не обидев, чтобы сделал потише? Интересно, как они будут разговаривать?
Хозяин, глянув на ее ошеломленное лицо, хитро усмехнулся и легким движением скользнул к проигрывателю. В то же мгновение грохот стих, и Лида услышала в самом деле великолепную музыку.
– Это Гершвин, «Голубая рапсодия», – голос хозяина показался неожиданно громким. – Лучшее исполнение, по-моему, играет симфонический оркестр штата Юта, США. Дирижер Морис Абраминэль. Абраминэль, фу-ты ну-ты, ножки гнуты… Факт, что Абрамович! – И хозяин заржал – вот именно что не засмеялся, а громко, чрезвычайно весело заржал.
– Любите симфоническую классику? – спрашивал он, разглядывая Лиду. – Или что вы предпочитаете? Элвиса? Может, вам по душе четыре гарних хлопчика з Ливерпуля? А впрочем, они теперь тоже крутая классика. А вас не напрягает, что я слушаю «Голубую рапсодию»? Имейте в виду, это ничего не значит! Слово blu может быть переведено как «голубая» или «печальная». Так что, если хотите, назовем ее «Грустной рапсодией».
– Да я очень спокойно отношусь к слову «голубой», – сказала Лида. – Я долгое время жила во Франции, а там все национальные сборные имеют голубую форму. И комментаторы, и газеты, и радио, и ТВ так и заявляют: голубые, дескать, выиграли, голубые проиграли, голубые идут вперед, голубые то да се… Там на это никто не реагирует, потому что у них это слово не имеет того скабрезного значения, как у нас. Эти самые ошибки природы называются у них «пидермоны» или «пиде».
– Да, у каждого свои прибамбасы, – усмехнулся Марк Соломонович. – А вы, значит, жили во Франции? А почему вернулись?
– Семейные обстоятельства, – кратко ответила Лида, не имея никакого желания углубляться в суть дела.
– По-ня-ат-но… – протянул Марк Соломонович, пристально разглядывая ее своими молодыми карими глазами, и Лиде вдруг показалось, что этим взглядом он ее раздевает. И не просто так, как раздевает мужчина взглядом понравившуюся ему женщину! Марк Соломонович, чудилось, срывал все покровы с Лидиной души, обдирал ее, словно луковку!
– Ну так что, барышня? – вдруг решительно проговорил хозяин. – О чем будем говорить? О деле Погодина? Что именно вас интересует?
– Ну, вообще… все. Линия защиты, например.
– Линия защи-иты?.. – протянул адвокат. – Вот оно что! Вы дело читали?
– Нет, только приговор.
– Да, из приговора мало что можно понять, это точно, – пробормотал Марк Соломонович скучным голосом.
Лида встревоженно посмотрела на него. Что произошло? Почему эти яркие глаза вдруг словно бы белесой пленочкой подернулись?