– Спасибо, Лев Иванович, вы очень любезны, но пока я еще на свободе, – с примирительными интонациями сказала Алена и с трудом сдержала смешок, когда Нестеров при этих словах вдруг дернулся и дико поглядел на свою соседку. – Мне нужна помощь совсем другого рода.
– Что, издательство перестало оплачивать ваши гениальные творения? – осведомился Муравьев, который понятно как относился к творчеству Алены Дмитриевой и понятно с какой интонацией произнес слово «гениальные». – Деньжатами помочь?
Знавала Алена мужчин-шовинистов, но такого… И все же она и теперь заставила себя сдержаться.
– Спасибо, пока не бедствую, – поблагодарила с достоинством. – Мне нужна всего лишь информация, Лев Иванович. А именно – сведения обо всех Еленах, которые проживают в доме номер 17 по улице Контрольной. Это в Сормове, – зачем-то уточнила она. – То есть нужны фамилия и год рождения. Хорошо, Лев Иванович? Ну, пожалуйста, для вас это ничто, а для меня очень важно!!.
Последовала минута молчания. Сначала Алена решила, что Муравьев обдумывает ответ пообидней, но, когда минута молчания начала плавно переходить в аналогичную пятиминутку, забеспокоилась:
– Алло, Лев Иванович, вы где? Вы меня слышите?
– А вам зачем это знать? – осторожно спросил Муравьев.
– Что? Зачем знать, слышите вы меня или нет? – удивилась Алена. – Ну, просто мне показалось, что телефон отключился, вот я и…
– Да нет! – с досадой сказал Муравьев. – Про Елен про этих вам зачем знать?
– Нужно, – кратко ответила наша героиня, которая, вообще-то, предпочитала отвечать полным ответом, но иногда ее все же тянуло на лапидарность.
– Ну а мне не нужно тратить время на сбор интересующей вас информации, – сухо ответствовал Муравьев, и Алена просто-таки увидела, как его рука отстраняет трубку от уха, кладет ее на рычаг, а потом нажимает кнопку селектора, чтобы дать секретарше твердое указание: никогда в жизни больше не соединять Алену Дмитриеву (Е.Д. Ярушкину тож) с начальником следственного отдела городского УВД.
Слов нет, наша героиня была скромная девушка, в смысле, женщина. Но иногда приходилось наступать на горло собственной песне, и она решилась.
– Ключевое слово – Гном, – сказала она. – А еще одно – Простилкин. Помните об этих делах? Конечно, оба они в прошлом, а вы чрезвычайно забывчивы, но вот ключевое слово, которое имеет отношение ко дню сегодняшнему: Нестеров. Виктор Нестеров. Вам что-нибудь говорит данное имя в сочетании со словом «взрыв»?
В трубке снова воцарилось молчание. А человек, которому это имя определенно кое-что говорило и который сидел рядом с Аленой, снова дернулся и снова уставился на нее дикими глазами. И даже прошипел что-то вроде: