На выдумки Екатерина была торовата – совершенно как ее отец. Улучив минуту, когда Стелька зачем-то сунулся в дом, она величаво поблагодарила его за успешное исполнение отцова поручения и поднесла стопку отличной кардамонной водки. Нечего скрывать – ручонки у княжны изрядно тряслись, когда отцовский любимец опрокидывал содержимое в свою луженую глотку. А ну как грянется сейчас замертво?.. Ну ничего, в самом крайнем случае можно будет сказать, что водка пошла не в то горло, он и захлебнулся.
Однако Стелька утерся рукавом, истово приложился к ручке княжны (ошеломленная Екатерина даже не заметила, как он завладел этой самой ручкой) и побежал дальше по каким-то своим шпионским делам.
Екатерина озадаченно смотрела ему вслед. Это же надо! Ну просто как с гуся вода! Или налила маловато? Но ведь и стопка была невелика. Екатерина выцедила всего лишь одну каплю неведомой жидкости. Она боялась, что Стелька почувствует какой-то привкус, а сейчас мучилась, что кардамон мог ослабить свойства зелья. Да и сама водка тоже. Вдруг жидкость надо было растворять в воде? Или вовсе не растворять?
Ой, ну что же теперь делать? Оставалось только ждать.
Она ждала весь день, исподволь улучая мгновения, чтобы поискать Стельку и понаблюдать за ним, однако не везло до ужаса: ненавистный человечишка куда-то запропастился, должно быть, по отцовскому поручению. Впрочем, вскоре выяснилось, что это не так. Князь несколько раз призывал его к себе, чтобы узнать о судьбе неотложного поручения: разобраться по счетам зарвавшегося немца-зеркальщика, – однако посланные слуги возвращались ни с чем.
Екатерина чуть вскрикнула, услышав это: неужели подействовало снадобье из розового флакона? Неужели Стелька где-нибудь валяется бездыханный?
И она сама едва не задохнулась, услыхав:
– Нашли его, ваше сиятельство! Ведут!
«Ведут? Он что, обезножел?!»
Нет, Стелька передвигался на своих ногах, однако, чудилось, без посторонней помощи не мог понять, что с ними делать. И ежели бы двое лакеев не поддерживали его под руки и не направляли, он, вполне возможно, даже не нашел бы дороги в кабинет князя. Глаза его были широко открыты, однако он имел вид сноброда, ночехода, лунатика.
Завороженная этим зрелищем, Екатерина незаметно пристроилась за спинами лакеев, прошмыгнула в отцовский кабинет и стала за темно-зеленой триповой[22] занавесью, какими на манер убранства иностранных посольств теперь были украшены все комнаты московского дома Долгоруких. Очень удобная штука – эти занавеси! Екатерину не видел никто, а она видела всех, и прежде всего – Стельку, который стоял перед князем, свесив руки, чуть покачиваясь и безвольно клоня голову то к одному плечу, то к другому.