Роковое зелье (Арсеньева) - страница 214

Лежит она, не знает,
Жива иль не жива,
И тело оплетает
Плакучая трава…

– Ну да, я же и говорю, – прошептал брат. – Настоящая русалка… Давай еще пой. Слышь, Дашутка? Пой еще!

И она опять запела тоненьким голоском:

Когда очнется снова,
Не ведает о том.
Чертоги водяного —
Русалкин зимний дом.
Когда зима-зимица
Ручьями уплывет,
Весну восславят птицы, —
Русалка оживет.

– Ну, чего замолчала? – сердито шепнул брат. – Забыла, что ли?

– Нет, не забыла. А боязно: вдруг услышит песню да ка-ак откроет глаза…

– Не откроет. Она крепко спит. Я когда первый раз ее увидал, так кричал-кричал, звал-звал, а она все спит да спит.

– А как ее зовут? – шепнула девочка.

– Да разве ж у русалок бывают имена? – изумился брат.

– Неужто ж нет? Матушка рассказывала, что русалки – это девицы, которые утопились от несчастной любви. А ежели они девицы, значит, у каждой было имя. Может, ее звали Грушенька. Или Машенька.

– Или Дашенька, – засмеялся брат, но сестра испуганно перекрестилась:

– Боже сохрани!

И снова замерла, вглядываясь в чуть улыбающиеся губы русалки и ее длинные ресницы. У людей такой красоты не бывает… Какого же цвета у нее глаза? Голубые? Зеленые? Или просто серые? Но они откроются только весной. Скорей бы весна! Тихий снег посыпался с небес, легкой дымкою прикрывая лед и спящую под ним русалку.

Пусть спит. До весны еще далеко!