– Итак, сударь, из-за вас я запятнал и честь свою, и подверг урону честь своего брата. Право, мне легче было бы пережить известие о вашей кончине, чем узнать, что вы не справились с высокой миссией, на вас возложенной.
– Ну что ж, мне остается лишь просить прощения за то, что остался жив!
Алекс резко вскочил с кресла, но тотчас согнулся от боли в груди и снова сел, старательно избегая встречаться взглядом с сидевшим напротив человеком. Еще не хватало, чтобы Кейт решил, будто он нарочно пытается вызвать к себе сострадание.
Постарался выпрямиться и принять независимый вид:
– Во всяком случае, благодарю за откровенность.
– Сколько угодно, – буркнул Кейт.
– И каковы должны быть теперь мои действия? Прикажете покончить с собой?
Кейт пожал плечами:
– На это полная ваша воля. Другое дело, что поправить уже ничего нельзя, и даже если вы сейчас перережете себе горло на моих глазах, все равно ничего не изменится.
– Не изменится, вы правы. Но, быть может, еще не все потеряно? Герцог говорил мне, что князь Долгорукий отправил людей в эту деревню, в эти забытые Богом Лужки, чтобы провести дознание у сообщника Сажина и, елико возможно, разыскать похищенное. Не сомневаюсь, что к сему будут приложены все старания, ведь иначе, руководствуясь приказом государя, князю Долгорукому придется возмещать ущерб испанцам.
– Я знаю Долгорукого. Он скорее откусит себе обе руки, чем отдаст хоть что-то из своего добра. – Кейт усмехнулся, довольный каламбуром, но тут же спохватился и снова насупился: – Мало вероятности, мало… Зачем этим простолюдинам хранить флакон?
– Красивая вещь, которую можно продать за немалые деньги.
– Вещь-то, может быть, и сохранится. А вот ее содержимое – это вопрос. Скорее всего, они просто-напросто выплеснут его на землю. А ведь именно ради этого содержимого…
– Вот как? – теперь холоден сделался голос Алекса. – Значит, я был для вас всего лишь вьючной лошадью, назначенной для перевозки ценного груза? Но для чего в таком случае было заставлять меня убивать Хорхе Монтойя?
– Разве вам не доставило наслаждение вонзить нож в грудь презренного католика? – насмешливо искривил губы Кейт. – Разве вы не почувствовали в этот миг, что братья и товарищи смотрят на вас и ликуют вместе с вами?
– Ну да, я почувствовал, – не очень уверенно кивнул Алекс. – Но это мог бы сделать любой наемник. Главное, я полагал, что в обличье этого человека смогу принести пользу братьям. Я полагал, что задача курьера – лишь побочная, а главное…
– А главное – вынюхивать, выведывать, шпионить, – подсказал Кейт самым сладким голосом.