Задругою у сербов называлась община, состоящая из нескольких усадеб – куч. Балич был домачином, кучным старейшиной, и принадлежал к тому типу ловкого, удачливого серба, владельца изрядного хозяйства, который ловко торгует, извлекает всяческую выгоду из земельного надела и прочего имущества – и в то же время превыше своей выгоды ставит выгоды своего народа. Это был истинный риштянин, для которого брак дочери с Миленко Шукало, не имевшим ни кола ни двора, но пострадавшим от католиков, побывавшим в России и готовым голову положить за Сербию, был неизмеримо более почетен, чем свадьба с каким-нибудь тихим, спокойным, осторожным земледельцем, боящимся турку или швабу слово поперек сказать. В усадьбе Балича нередко находили пристанище гайдукские отряды – и в то же время он исправно платил дань османам, стараясь по мере сил не ссориться с ними, действуя вполне в духе русской пословицы: «Наши топоры молчали до поры!» Радость Балича при встрече с Миленко и его сотоварищами, вместе с ним бежавшими из «османска затворанья», была столь велика, что он сам вызвался сопровождать их по своей усадьбе, как самых дорогих гостей.
Балич понравился Вуку с первого взгляда.
Ему было лет пятьдесят, но никто не дал бы и сорока этому высокому и стройному, смуглому мужчине с орлиным носом и длинными каштановыми усами и кудрями без малейших признаков седины, который двигался с легкостью вилы [25], как говорят сербы.
Куча оказалась просторным строением, поставленным вплотную к склону горы. Подходя к высокой ограде, Балич уведомил, что гостей не ждали, а потому дома не вся семья: сын уехал в Сараево. Его слова были прерваны появлением молоденькой девушки, выскочившей из рощицы прямо к воротам и смущенно замершей при виде незнакомых мужчин, которые с любопытством уставились на нее. Ей было лет семнадцать – хорошенькая, чернобровая, румяная, как ягодка, – и Вук при виде ее подумал, что Миленко повезло: его невеста и впрямь красавица. Однако он тут же понял, что ошибся, потому что побратим, выйдя из своего оцепенения, воскликнул:
– Аница! Бог ме! Да ты совсем взрослая! Наверное, младичи не дают тебе проходу!.. Ну, коли ты такая лепая, то какова же Бояна?!
– То моя полька (самая младшая), – пояснил хозяин, погладив по голове девушку, которая почтительно поцеловала его руку и тихо молвила, приветствуя гостей:
– Добре дошли...
Ее черные глаза робко обежали мужчин – и вдруг замерли при виде Вука. Щеки вспыхнули. С той же почтительностью она взяла его руку и поцеловала – но так жарко, что он невольно вздрогнул.