Самурай тоже почувствовал себя неуютно. Это первый раз на его памяти в самый канун акции меняли группу поддержки! Вообще-то считалось, что в их фирме «кривых стволов» нет. Чего ради предавать? Во-первых, деньги дают хорошие, а во-вторых – это ведь себе дороже! Как говорилось в боевые времена, «всех не перевешаете»: даже после полного разгрома фирмы кто-то да останется, чтобы покарать предателя. Если еще раньше предателя не уберут те люди, которым он продал информацию.
Нет, Самурай не одобрял предателей, однако прекрасно понимал, что человека, даже самого стойкого, все же можно сломать. Особенно когда есть семья. В новейшей отечественной истории масса подобных примеров. Люди, только что блиставшие на политической арене, вдруг пишут заявления об отставке или уходят в такую тень, что и не разглядишь. Ничего удивительного. Большие деньги и большие угрозы очень много способны сделать даже с очень большим человеком! Самурай старался не допускать таких мыслей, однако про себя знал: если бы что-то угрожало его семье, если бы его шантажировали жизнью Аси или пацанов, он бы все сделал, чтобы обезопасить их. Даже постарался бы в последнюю минуту спасти «кабана» или выстрелил бы в спину Македонскому.
Он не видел ничего позорного в своих мыслях, потому что понимал: мысль – это еще не грех. Самурай ведь не родился Самураем и ликвидатором… Кстати, ему не нравилось ни слово «киллер» – похоже на название какого-то механизма: тормоз, стопер, киллер… ни «убийца» – слишком много на него навешано морали и нравственности. «Ликвидатор» – это и звучит внушительно, серьезно, и не оставляет неопределенности. Не оставляет надежды…
Так вот – когда-то Самурай был таким же, как все другие люди, а потому мог со всей ответственностью заявить: этих обычных людей, а их больше семидесяти процентов человечества, иногда посещают такие мысли, что всем им можно было бы вышку дать или пожизненный срок, учитывая нынешнюю моду на отмену смертной казни. Конечно, если бы существовала практика карать за мысли… Каждый человек, особенно поживший, пострадавший, особенно несправедливо обиженный, хоть раз да убил в своих мыслях. Или украл. Или предал. Поимел, наконец, не принадлежащую ему женщину, а то и не одну. Тоже ничего страшного, особенно насчет убийства. В конце концов, что такое война, как не вид заказного убийства? Это если мыслить мировыми категориями, а только ими, считал Самурай, и нужно мыслить, если не хочешь ощущать себя тварью дрожащей или песчинкой какого-нибудь вселенского урагана. Он любил читать Достоевского и хорошую фантастику. Это помогало смотреть на жизнь свысока, парить над ней, потому что, если тащиться по ее наезженной колее, навсегда останешься тем, кому на спину лепят мишень: натуральную или воображаемую. Останешься потенциальным «кабаном»!