Войдя в свой кабинет, Горохов показал на стулья.
— Всю свою группу вызови сюда, Михаил. И пусть сидят у меня в кабинете, пока все не кончится.
Отпустив руку Звягинцева, он запрыгал к своему месту и сел в кресло.
Потом поднял трубку.
— Краюхин, зайдите ко мне, — позвал он начальника МУРа.
Звягинцев молча следил за ним.
— Что смотришь? — недовольно спросил Горохов. — Зови своих ребят. Потом будем выяснять, кто из них предатель. Главное, чтобы другие в живых остались.
Вас ведь теперь пять человек осталось.
— Нет, — упрямо сказал Звягинцев, — шесть. Шувалов еще жив, я в это верю.
— Ну пусть шесть. Вы сегодня потеряли почти половину своей группы.
Вызови всех ко мне. Это единственное, что я могу для вас сделать. Они вас в покое не оставят.
Зазвонил его прямой городской телефон. Горохов удивленно обернулся. Кто мог звонить в час ночи? Он никому не сказал о своей поездке на работу, даже жена не знала ничего. Он снял трубку.
— Вы все-таки вернулись на работу, — укоризненно сказал Бурлаков, — я же вам говорил, что вас встретят не хлебом-солью.
— Это лучше, чем лежать в больнице, — серьезно ответил Горохов, — вы должны понять, что я не мог там оставаться.
— Вы сильно рискуете. Вас может застрелить любой офицер, даже ваш помощник. Мы же не знаем наверняка, кто именно на них работает.
— Ничего, мы вычислим этого человека.
— Лучше продержитесь до утра, — посоветовал Бурлаков, — мы сейчас готовим некоторые ответные меры. Закройте дверь и не пускайте никого в свой кабинет до утра. Или просто спите.
— Обязательно последую вашему совету, — зло огрызнулся полковник.
— Не сердитесь, — миролюбиво заметил Бурлаков, — вы и группа Звягинцева и так сделали очень много. Вы отвлекли на себя внимание наших противников, и они, несколько не рассчитав свои силы, сильно подставились. Теперь мы можем наконец нанести ответный удар.
— Пока вы готовились, у нас погибло несколько человек, — сухо напомнил Горохов.
— Да, я все знаю. Но это необходимые жертвы. А ля гер ком а ля гер. На войне как на войне.
— До свидания, — бросил трубку Горохов. Ему претил цинизм полковника ФСБ. Он посмотрел на Звягинцева:
— Все понял?
— Не очень.
— Это Бурлаков.
— Тот самый? Из ФСБ?
— Да. Говорит, что они утром нанесут свой удар. Интересно, какую гадость теперь придумают эти? Иди, Миша, зови своих ребят. А я позову Краюхина.
Может, мы с ним что-нибудь придумаем.
Пока в городском управлении внутренних дел происходили эти события, в министерстве тоже никто не спал. Министр не стал уезжать домой, остались и другие высшие чиновники. Остался и Александр Никитич, у которого, кроме понятной в таких случаях субординации, были и глубоко личные мотивы. Он ждал звонка аппарата правительственной связи, чтобы получить более четкие инструкции. В половине первого ночи ему позвонили.