— Как вам будет угодно, — пожал плечами Сорокин и вызвал по селекторному аппарату Виолу. — Виола, — попросил он, — посмотри, с кем конкретно встречался Звонарев за последние несколько месяцев. Я имею в виду фамилии офицеров МУРа и ФСБ, их телефоны. Выпиши и принеси нам. Да, еще, пожалуйста, выпиши телефоны работников Министерства юстиции и Верховного суда, с которыми он договаривался о встрече. Если, конечно, эти фамилии у тебя есть.
— Хорошо, Павел Сергеевич, — ответила девушка.
— Она все сделает, — кивнул Сорокин. — Вы знаете, вы меня удивили. Вы здорово работаете. Такой объем информации за один день. Я даже начал вас ревновать к редакции. Может, вы будете приходить к нам раз в месяц и рассказывать мне последние новости о коллективе? — сказал он и первый раз за все это время рассмеялся.
— Не уверен, что мне все будут докладывать, раскрывать секреты, — пробормотал Дронго, — тут все-таки исключительный случай. Так вы можете дать мне телефон Бозина?
Сорокин раскрыл лежавший на столе блокнот и продиктовал телефон. Дронго попросил разрешения и набрал номер следователя по особо важным делам. Трубку снял сам Бозин.
— Арсений Николаевич? — спросил Дронго.
— Да, кто со мной говорит?
— Говорят из редакции «Московского фаталиста». Вчера вы спрашивали обо мне. На другом конце провода молчали.
— Вы меня слышите? — спросил Дронго.
— Слышу, — глухо ответил Бозин. — И даже знаю, что вы не итальянский журналист. Что вам угодно?
— Простите, что вы сказали?
— Ничего. Мы тоже умеем работать. Вы слишком известны, чтобы ваше появление в редакции «Московского фаталиста» осталось незамеченным. Я без труда выяснил, что никакого Дино Конти в природе не существует. Для этого достаточно было позвонить в ФСБ и узнать, что Сорокин уже давно ищет частного детектива, которому хочет поручить параллельное расследование. Вы ведь некто Дронго? Не так ли?
— Кажется, моя популярность начинает играть со мной злую шутку, — пробормотал Дронго. — Когда я могу к вам приехать?
— Когда угодно, — ответил Бозин. — Буду рад с вами познакомиться.
Дронго положил трубку, посмотрел на Сорокина.
— После вашего расследования уйду на пенсию, — пообещал он. — Невозможно работать. Все узнают о моем появлении в редакции уже на следующий день.