До последнего контейнер защищал.
— А подполковник Мисин утверждает, что Сизов добровольно сдался террористам.
— Дерьмо ваш подполковник! — разозлился Панченко. — Что он там видел! Спрятался в овраге и лежал. Наверно, от страха в штаны наделал. А его напарник сражался. И мои ребята сражались. Ведь подполковник старше нас всех по званию был. Он и должен был нами командовать. А вместо этого в овраге лежал.
— Значит, он не видел, как шел бой?
— Да он от страха головы не поднял! Как он мог еще что-то видеть! — разволновался Панченко.
— Не нервничай, — испугалась жена, — тебе нельзя волноваться.
— Как это не нервничай! Тут такое говорят!..
— Не волнуйтесь, — поднялся со стула Борисов, — все правильно. Я примерно так и думал. — Он постоял у постели и сказал на прощание: — Спасибо тебе за все, капитан. За твое мужество и за твою честность. Спасибо тебе, парень.
Панченко понял, что эти слова выше любой награды. Понял и прочувствовал сказанное ему полковником. И, постаравшись вытянуться, сказал:
— Служу Советскому Союзу. — Он сказал это по привычке, как делал раньше, еще во времена другой страны. И, поняв, что ошибся, сильно смутился.
— Ничего, — улыбнулся на прощание Борисов. — Родина у нас у всех все равно одна.
Выздоравливай, капитан. — И вышел из палаты. Уже в коридоре он увидел стоявшего там Крутова.
— Что случилось? — спросил полковник.
— Группа ФСБ, пытавшаяся задержать террористов, не сумела этого сделать, — доложил Кругов, — у нас двое тяжелораненых. У террористов убит один человек. Приказано ехать в аэропорт Шереметьево-1. В половине пятого там будут передавать нам капсулу.
— Поехали, — кивнул полковник, решив, что Абуладзе наверняка будет в аэропорту.
Средиземное море. 14 часов 15 минут по среднеевропейскому времени (московское время 16 часов 15 минут)
Только в самолете Виктор немного успокоился. Привычный ровный гул моторов как-то благотворно действовал на нервы. Но он все равно старался не смотреть в сторону Переды, словно боялся вызвать у себя приступ того животного страха, который он испытал в порту, поняв, что именно сделал с его напарником этот испанец, так хорошо говоривший на русском языке.
Чуть дальше, через два ряда от них, сидели Хулио и Альберто, которые, кажется, мирно спали, не обращая внимания на все трудности перелета. Впрочем, это было и не его дело.
Виктор долго держался, честно заглушая в себе все чувства, но, когда принесли еду и его спутник начал есть, оглушительно чмокая от удовольствия, Виктор не выдержал. Его стошнило.
И он отправился в туалет, чтобы хоть там найти относительное успокоение.