Это был уже немолодой грузный мужчина, страдающий одышкой. Касумов беседовал с людьми в кабинете начальника службы безопасности аэропорта, и многие приходили с некоторым опозданием из-за плотного графика работы.
Ради справедливости стоит сказать, что у таможенников была исключительно тяжелая работа, за которую они получали даже не нищенское, а смешное вознаграждение, которого не хватало на пропитание семьи. И после повышения зарплаты сотрудники таможни не получали больше пятидесяти долларов, а это было очень мало при бешеных ценах на продукты питания.
Начальник смены явился с получасовым опозданием, не извинившись, прошел к столу, тяжело усаживаясь напротив Касумова.
— Вызывали? — коротко спросил он. — Я пришел. Моя фамилия Гулиев.
— Вы знали Шарифа Ахмедова, который работал на грузовой машине? — спросил Касумов, видя, в каком состоянии находится уставший начальник смены и решив не мучить его предварительными расспросами.
— Знал, кажется, — кивнул Гулиев, — но он уволился давно. Почему вы спрашиваете?
— Он работал в вашу смену?
— Обычно да. Нам бывает нужна грузовая машина, чтобы вывезти конфискованные грузы, разного рода контрабанду. Раньше мы оставляли все в аэропорту, но потом, когда начали пропадать грузы, мы решили складировать их в собственных хранилищах.
— Что вы можете о нем сказать?
— Парень как парень, — пожал плечами Гулиев.
— А почему он подал заявление?
— Не знаю, — коротко буркнул Гулиев, явно не собираясь развивать эту тему.
— Вы что-нибудь о нем сказать можете?
— Нет.
— Как он работал?
— Нормально, — односложно отвечал начальник смены.
— Ну хоть что-то вы можете сказать? — разозлился Касумов.
— Послушайте, — поднял на него глаза Гулиев, — у меня еще пять рейсов, полторы тысячи пассажиров. Почему вы думаете, что меня должен интересовать какой-то водитель грузовика?
— Но он работал в вашу смену.
— Я не был тогда начальником смены, — с раздражением заявил Гулиев, — я всегда был только заместителем.
— А кто был вашим начальником?
— Он уволился. Это не имеет никакого отношения к делу.
— Давно?
— Достаточно давно.
— И вы больше ничего не можете сказать об Ахмедове?
— Больше ничего. Я могу идти? — попытался подняться начальник смены.
— Нет, — отрезал Касумов. — На его заявлении вы поставили свою визу, что не возражаете против ухода. Почему вы решили его уволить?
— Он сам захотел. Вы же читали его заявление.
— Как вы думаете, он способен на убийство?
— Нет, конечно, — усмехнулся Гулиев, — абсолютно точно не способен. Он, по-моему, был еще и дезертиром, хотя все время это скрывал.