— Нет, — строго сказал старик, — вы не можете остаться. Мне поручено передать вам, что это приказ. Ты можешь делать все, что хочешь, — добавил он, обращаясь к Дронго, — но она должна немедленно уехать. Уйти со мной прямо сейчас.
Алиса Линхарт взглянула на Дронго. Потом посмотрела на старика.
— Прямо сейчас? — спросила растерянно.
— Немедленно, — подтвердил старик, — я не уйду отсюда без вас. Дронго развел руками.
— Они правы, — кивнул он, — вам нельзя больше здесь оставаться. Вы и так подвергли себя невероятному риску. Если я попадусь, у меня еще будут шансы отсюда выбраться. Если арестуют вас, мне даже страшно подумать, что с вами сделают. Уходите.
— А вы?
— Я должен остаться в Дамаске. Представляете, как им важен этот город, если даже после смерти двух своих боевиков они не уезжают отсюда, а лишь меняют место проживания? Мне интересно, чего они ждут и почему вообще приехали в Дамаек. Пока не узнаю этого, я отсюда не уеду.
— Вы останетесь здесь один, — это был не вопрос, это была печальная констатация факта.
— Конечно. В конце концов, я ничем не рискую. Просто сижу в подвале и ожидаю новых известий. Я ведь не выхожу в город.
— Вы здесь долго не усидите, — возразила она. — Я знаю ваш характер.
— Возможно, — согласился он, — борода у меня уже выросла. Вполне достаточная для моих пробежек по городу. Что-нибудь придумаем.
Она повернулась к старику.
— Мне идти прямо сейчас?
— Да, — кивнул он и встал.
Она подошла к Дронго и легонько коснулась его лица.
— Удачи, — чуть улыбнулась, мучительно сдерживая свои чувства.
— Спасибо, — он улыбался в ответ. Она вдруг порывисто схватила его за плечи, быстро поцеловала и, ничего больше не сказав, резко повернулась, первой шагнула к лестнице.
— Идемте, — позвала связного и начала подниматься вверх, уже не оглядываясь на оставшегося в подвале Дронго. Когда старик вытянул лестницу, Дронго остался совсем один. Он прошел к дивану, все еще хранившему тепло ее тела, устало опустился, словно почувствовал некий груз своих лет. И замер, глядя перед собой.
— Дамаск, — прошептал он, — город ненависти Мула. Неужели он хочет нанести свой удар именно здесь?
Он растянулся на диване, закрыв глаза. Пистолет лежал рядом. «Завтра, — подумал он, — завтра тринадцатое апреля. Как быстро проходят дни, даже в этом подвале. Завтра мне нужно увидеть их самому».