— Откуда ты узнал про часы? — удивился Павел. — Я ведь назвал тебе московское время.
— Ты запнулся на секунду, увидев часовую стрелку своих часов, и мысленно быстро перевел время на московский часовой пояс. Поэтому я догадался.
— А ты наверняка специально спросил меня про время, — покачал головой Павел, — ты всегда умел замечать мелкие детали, на которые никто не обращал внимания.
Дронго удивленно покачал головой.
— Конечно, я спросил специально, — признался он, — но раньше, десять лет назад, ты бы наверняка не догадался. Что с тобой случилось? Рассказывали, что, уехав в Израиль, ты работал в каком-то русскоязычном журнале. Или ты уже сменил свое место работы?
— Да, — сдержанно ответил Павел, — я теперь работаю в агентстве «Сохнут».
— Хорошее место работы. Хочешь еще вина?
— Тебе не нравится мое место работы?
— Мне не совсем понятен твой неожиданный приезд. Может, ты мне все-таки расскажешь, зачем прилетел и даже вспомнил про свой забытый телефонный код?
Вместо ответа Павел потянулся к бутылке, сам разлил вино и, подняв свой стакан, провозгласил тост:
— За старую дружбу.
— С удовольствием, — засмеялся Дронго, чуть отпивая из своего стакана, — а теперь все-таки объясни.
Павел сделал один глоток, достал носовой платок, вытер губы и наконец сказал:
— Я прилетел не один.
— Надеюсь, не с женой? — пошутил Дронго.
— Мы прилетели с моим другом, — не улыбнувшись ответил Павел.
— И этот друг хочет со мной познакомиться?
— Нет, — чуть подумав, произнес Павел, — вы с ним знакомы. Скорее, он хочет, чтобы мы встретились с ним. Вместе. Втроем.
— И кто это такой?
— Вы с ним встречались два года назад.
— Из вашего государства?
— Да.
— Неужели ты прилетел с вашим премьер-министром?
— Кончай шутить. Это Соловьев.
— Понятно. Действительно, я с ним знаком. Два года назад мы с ним встречались. Тогда он произвел впечатление довольно осторожного человека. У него машина была напичкана аппаратурой. Кстати, мы встречались с ним несколько раз. И он назвал мне позже совсем другую фамилию. Кажется, генерал Райский. Или это тоже был псевдоним?
— А ты как думаешь?
— Я ничего не думаю. Если ему нравится в России быть Соловьевым, то пусть им будет. Какая разница: Райский, Соловьев или какой-нибудь Бернштейн.
Просто у вас мания преследования. И вам нравится менять свои еврейские фамилии на другие, более приближенные к фамилиям граждан страны, в которой вы в данный момент находитесь.
— С чего ты взял? — нахмурился Павел.
— В Америке то же самое, — пояснил Дронго, — евреи меняют там свои еврейские фамилии на английские, считая, что это поможет их карьере.