— А американцы не поддерживают своих союзников? Или когда они вызывают корабли своего флота к берегам Ливана и обстреливают поселки с мирными жителями, даже если среди них и встречаются террористы, — это акция гуманизма?
Или израильтяне, которые обстреливают Южный Ливан, тоже демонстрируют свою приверженность миру? Не нужно убеждать меня, Дронго, что мы хуже других. Мы такие, как все. И только защищаем свои ценности.
Женщина внесла еще две тарелки с дымящейся едой, поставив их перед собеседниками, молча вышла. Али Гадыр поднял свою рюмку.
— За нашу встречу, — сказал он и снова сделал один глоток. Дронго последовал его примеру. Лишь опустив рюмку, он пробормотал:
— Мир не готов признавать ваши ценности.
— Это проблема мира, а не наша.
— Но разве вы не видите, что уступаете в этом противостоянии?
Мусульманские университеты в Толедо, в Багдаде, в Каире, в Самарканде на протяжении столетий считались центрами духовной жизни всего мира. Медицина и философия, архитектура и строительство, астрономия и математика — все шло с Востока, это был подлинный ренессанс исламского мира. Вы же образованный человек, Али Гадыр. Лучше меня знаете мировую историю. Когда в Европе было глубокое средневековье, на Востоке творили величайшие гении человечества. В Европе еще не было столетней войны, когда творил Низами Гянджеви. Что произошло? Почему за последние сто-двести лет вы так сильно отстали? Можно сколько угодно ругать западную цивилизацию, но нельзя не признавать ее ошеломляющих успехов.
Али Гадыр сидел, наклонившись над тарелкой, продолжая сосредоточенно есть и слушать своего собеседника, не перебивая его.
— Вспомните сами, — продолжал Дронго, — все, чем мы сегодня пользуемся, есть западная цивилизация. Вы отказываетесь от галстуков, как от атрибутов западного образа жизни, а ездите на их машинах, пользуетесь их кондиционерами, факсами, телексами, телефонами. Потребляете электричество, пришедшее из этого чуждого вам мира. Летаете на их самолетах, используете их технологию, их разработки, смотрите их телевидение, хотя последнее вы уже успели запретить.
Впрочем, я думаю, ваши граждане все равно нарушают запрет. За последние сто лет вы не сумели внести ничего нового. Так почему вы столь яростно отказываетесь признавать ценности другого мира?
— Потому что они разрушают душу человека, — поднял наконец голову Али Гадыр, — потому что вместо философского осмысления своей жизни человек превращается в бессовестного потребителя, лишенного всякой нравственности, всякой морали. Или вы считаете приемлемым западный образ жизни? Без Аллаха в душе нельзя жить. Это я понял, еще когда учился в Великобритании. Или вы считаете, что голливудский ширпотреб нравственно возвышает людей? И если все обстоит так, как вы говорите, почему тогда во всем мире растет число людей, принимающих мусульманство? Почему во Франции, в Англии, в Германии, даже в сытой Америке число этих людей уже перевалило за миллионы и продолжает расти.