Она чуть усмехнулась. Впервые с того момента, как вошла в эту квартиру.
— Спасибо.
— Можно мне называть вас Галиной? — спросил Дронго.
Она кивнула. Он прошел на кухню и, пока возился с бутербродами, вдруг обнаружил, что она смотрит на него.
— Я помогу вам?.. — предложила она.
— Сегодня вы у меня в гостях. А с завтрашнего дня я буду вас эксплуатировать, — усмехнулся Дронго.
Через десять минут они вновь сидели в комнате, и Дронго излагал ей свой план на завтрашний день. Галина внимательно слушала.
— Завтра я попытаюсь проникнуть в агентство «Чагчаран» и попытаюсь заставить Артемьева рассказать мне, кто именно поручил ему слежку за моим домом. Я почти наверняка убежден, что он не скажет всей правды или вообще не захочет говорить. Если точны сведения, которые мне передали о нем, этот человек упрям, вспыльчив и взбалмошен. Добавьте сюда его службу в Афганистане и работу в милиции. Полагаю, он не красная девица, которая при виде моего пистолета грохнется в обморок. Но именно на этом я и построил свой расчет… Он наверняка откажется говорить. Более того, попытается оказать сопротивление или вызвать охрану. Я продумал все до мелочей. Спасибо Всеволоду Борисовичу, он любезно снабдил меня картой местности вокруг здания. Поэтому моя задача — не столько получить сведения у Артемьева, сколько его разозлить. Устроить неудачную попытку шантажа и постараться уйти живым.
— Рискованный план, — пробормотала Галина, — вы серьезно рискуете.
— Зато очень действенный. Как только моя попытка сорвется, первое, что он должен сделать, — это позвонить и сообщить о нападении. Он обязательно должен сообщить о моей неудачной попытке узнать у него имя заказчика. Вот на этом и строится мой план. Мне нужно, чтобы вы завтра вытащили из его машины водителя и телохранителя. Хотя бы на несколько минут. Сумеете?
— Думаю, что да. Но мне понадобится машина.
— Я уже говорил с Романенко. Завтра утром они выделят вам служебные «Жигули» с частными номерами. Что-нибудь еще?
— Почему вы уверены, что он вам не скажет правды? Ведь у вас будет оружие?
— Нужно знать такой тип человека. Он скорее умрет, чем уступит силе. Я обратил внимание, что всех своих сотрудников он вызывает в агентство, предпочитая беседовать с ними лично. Этот человек верит только в свою силу. Он получил ранение в Афганистане, работал в милиции заместителем по политической части, привык иметь дело со своими подчиненными. Хитросплетения оперативной работы ему даются гораздо труднее. Когда он вынужден был заниматься оперативной работой, то проявлял гораздо меньше рвения, чем во время проверок вверенных отделов.