Иногда он задавал себе вопрос, как именно он относится к этой женщине. В первое время любые интимные встречи проходили с определенным усилием с его стороны. Но постепенно он привык, находя иногда ее страсть даже забавной, а ее маленькие груди, никогда не знавшие мужской ласки, несколько пикантными. Но в целом она не особенно волновала его физически, и после первого свидания, где он оказался не на высоте, в дальнейшем подобных проколов уже не случалось, и он выполнял свои супружеские обязанности по возможности страстно и регулярно.
На сегодняшнее задание он обязан был постараться несколько больше обычного. И это ему удалось. Следующий акт этого постыдного спектакля он провел в постели. Уже после того, как она. Расслабленная и счастливая, лежала рядом с ним, он осторожно спросил:
— Ты не могла бы оказать мне одну услугу?
— Конечно, дорогой, — улыбнулась Элоиза.
— Далглиш просил узнать о нашей позиции по югославскому вопросу. Он собирается вложить туда деньги и хотел бы знать более конкретную позицию Германии.
— Это можно прочитать в газетах, — она водила указательным пальцем по его груди.
— Его не интересует то, что пишут газеты. Его интересует конкретная позиция Германии. Позиция Германии. Позиция нашего канцлера. Твой отдел ведь как раз занимается этим вопросом. Ты могла бы дать объективную справку.
Она продолжала водить пальцем по его груди.
— Ты сошел с ума, — услышал он ее легкий смех, — это государственная тайна.
— Ну и что? — спросил он мягко. — Далглиш не агент КГБ. Он американец, и это ему нужно для работы.
Ее палец замер.
— По-моему, здесь нет ничего предосудительного, — торопливо сказал Зепп.
Она убрала руку.
Он понял, что несколько поспешил. Повернувшись на бок, он увидел, как она замерла, глядя в потолок.
— Этого нельзя делать, Зепп, — тихо сказала Элоиза.
Он едва не выругался. Придется все начинать начала. Но сперва все нужно было обратить в шутку.
— Можно, — скал он, — в постели все можно.
И потянул ее к себе. «Господи, — подумал он с неприязнью, — как мне все это надоело».
Еще через десять минут, когда она, раскрасневшаяся и счастливая, тяжело дышала, откинувшись на подушку, он тихо попросил:
— Элоиза. Сделай то, что просил Далглиш. Это ведь не такая большая тайна.
— Посмотрим, — вздохнула женщина. В конце концов, она сама сказала, что Далглиш — американец. А какие могут быть секреты у западных немцев от американцев.
— Ладно, — сказала она через несколько минут, — я подумаю, что можно сделать для твоего Далглиша. Только пусть он не забирает тебя в Парагвай. Я все еще люблю тебя, Зепп Герлих. И не собираюсь никуда отпускать.