Это была специальная программа хонеккеровской социалистической Германии. Особая программа по улучшению рождаемости в стране, в которой естественный рост населения был одним из самых низких в Европе. Молодым людям предоставляли бесплатные квартиры, семьям, имеющих двух или трех детей, дарили целые дома. Всячески поощрялись любые формы неформального общения молодежи. Руководство партии считало это такой же важной задачей, как и борьбу за мир.
Пауль оказался в квартире своей знакомой поздним вечером. Для этого они неплохо провели время в дискотеке, где он позволил себе немного расслабиться и выпить больше обычной нормы. В доме у Евы все было, как обычно. Тихая музыка, медленный танец, глубокие поцелуи, крепкие объятия. Все шло к логическому финалу. Они были уже почти раздеты, когда она сказала:
— Нет, я не хочу.
— Ты не можешь? — его всегда раздражали эти дни у женщин.
— Могу, — очень равнодушно сказала она, — но не хочу.
— Почему?
— Просто так. Не хочу я с тобой — и все.
— Тебе нравится надо мной издеваться?
— Ага, — также лениво сказала она, — я просто шутила. Хотела посмотреть, как ты себя поведешь. А ты мне вообще не нравишься.
Привыкший к женскому обожанию, парень дрожал от гнева и раздражения.
— Сука, — убежденно сказал он, отталкивая от себя Еву.
И все на этом могло закончиться, если бы она, вдруг подняв руку, не ударила бы его по лицу.
От удара он вспыхнул. Таких злых и больных ударов он давно не получал. И некому не прощал, когда били его по лицу. Он схватил молодую женщину и едва ее не задушил. Затем потащил к кровати. Она была сильной, ширококостной. Но ее сопротивления хватило ненадолго. Он нанес ей несколько сильных ударов в лицо и в грудь и уже затем изнасиловал, обмякшую и покорную. И лишь после того, как все было совершено, он испугался. Теперь за это нужно будет отвечать, и отвечать довольно серьезно.
Из дома Евы он сбежал, как последний вор, оставив стонущую хозяйку в квартире. На следующий день его вызвал к себе сам Циннер. В его кабинете сидел знакомый психолог. Пауль почувствовал, что это последний день его пребывания в разведке. Но, не подав вида, старался держаться уверенно.
Психолог, вопреки обыкновению, улыбался. Увидев его улыбающимся, Пауль смутился еще больше. Он уже не сомневался, что им все известно. С этого, собственно, и начался разговор. Циннер строго спросил, где он провел вчерашний вечер. Понимая, что лучше не отпираться. Пауль честно рассказал обо всем, не утаив и случившегося в квартире Евы. Правда, в его интерпретации это был лишь словесный поединок, окончившийся пощечиной женщины и его ответным ударом. Психолог удовлетворенно кивнул и, уже не обращая внимания на стоящего перед ним Пауля, сказал, обращаясь к Циннеру.