Симура поднялся, с трудом сохраняя равновесие. Тамакити помогал ему.
Почти сразу поднялись все остальные. Симура кивнул прокурору и офицерам полиции, поблагодарив их за понимание. Затем повернулся к Дронго.
— Я должен извиниться, — сказал он по-английски. — Кажется, я втянул вас в неприятную историю.
— Ничего, — ответил Дронго, — это я должен извиниться за то, что второй раз заставил вас покинуть больницу.
— Я предчувствовал, что может произойти нечто похожее, — пробормотал Симура, наклоняясь к Дронго, чтобы тот его услышал. — Я за тебя поручился.
Но… — Он чуть качнулся, и Тамакити поддержал его. — Но… — продолжал Симура, — найди того, кто стрелял в моего брата и в Такахаси. Ты можешь найти, я в этом уверен. Сегодня тебя отпустят. А Тамакити будет тебе помогать.
— Кажется, я вас подвел, — сказал Дронго.
— Нет. Но ты сделал вторую ошибку. Тебе нужно было держаться со всеми, а не оставаться в комнате, где произошло убийство. У нас подозрительно относятся ко всем иностранцам.
Он снова повернулся к прокурору и властно кивнул. Хасэгава поклонился в ответ. И Симура вышел из комнаты. Прокурор недовольно посмотрел на Фумико.
— Вы тоже можете уйти, — пробормотал он. — Мы сами оформим наше решение.
— Ничего, — сказала Фумико, поднимаясь со стула, — я подожду в коридоре, чтобы отвезти господина Дронго домой к сэнсэю. Сколько нужно, столько и подожду.
Она подмигнула Дронго и вышла из кабинета. Хасэгава тяжело опустился на стул. Один из офицеров полиции услужливо сказал:
— Вы приняли верное решение.
— Оформите его документы, — приказал прокурор, показывая на Дронго. — И прикажите установить за ним наблюдение, — тихо добавил он, чтобы его не услышал Сакагами, хотя адвокат и не собирался переводить эти слова своему бывшему клиенту.
Его выпустили через полчаса. Ему вернули часы и деньги, отобранные при задержании. Он получил свои кредитные карточки, ключи от номера в «Хилтоне», обратный билет, который всегда носил с собой, не оставляя его в отеле. Паспорт прокурор Хасэгава оставил у себя.
Дронго забрал все вещи и направился к выходу, когда увидел наблюдавшего за ним Хироси Цубои. Инспектор полиции был в темных очках и в своем твидовом пиджаке. Он с каменным выражением лица смотрел, как Дронго собирается покинуть здание полицейского управления.
— Ты уходишь, — сказал он, коверкая слова. Он почти не знал английского, и весь его лексикон состоял из нескольких слов.
— Ухожу, — кивнул Дронго, глядя на темные очки.
— Ты вернешься.
Цубои ненавидел этого человека. Ему не нравился резкий запах парфюма, исходивший от него, костюм этого щеголя, его манеры. Цубои не понравилось, что за этого человека приехал ходатайствовать сам Кодзи Симура, которого он прежде уважал. Но Симура приехал просить за иностранца, за человека, причастного к покушению на его брата. И Цубои не мог простить такого поступка настоящему японцу. К тому же иностранец жил в «Хилтоне», в этом рассаднике американской культуры.