— Понимаю. — Падерина посмотрела на часы, — может, сократим наш привал на пятнадцать минут?
— Я согласен, — встал Асанов, — идем дальше.
Это был самый сложный, самый трудный отрезок пути. Приходилось пускать в ход даже скальные крючья, чтобы удержаться на отвесной скале. С другой стороны, солнце стремительно уходило за горизонт и следовало торопиться.
Много раз, потом, в следующие три дня Асанов будет спрашивать себя: правильно ли они поступили, вывдя вечером. Но ответа, так мучившего его, не найдет.
Они шли все вместе, держась близко друг от друга, когда внезапно Семенов поднял руку.
— Здесь нужно быть осторожнее, — сказал он, — сначала пойдем мы с Чон Дином. Потом поднимем всех остальных.
Отцепившись от общей связки, двое офицеров поднимались по скале, вбивая страховочные крючья в камни.
Наконец они достигли вершины, бросили сверху веревку.
— Поднимайтесь, — крикнул Семенов, — все нормально.
Как и прежде, первым пошел Асанов. Несмотря на свой возраст, он сохранил удивительную подвижность, был в хорошей спортивной форме. Следом шла Падери-'на. Замыкающим поднимался Машков.
Все произошло неожиданно, словно в ужасном мелодраматическом кинофильме. Посыпались камни, и вдруг поскользнулся Машков. Миг, и он скользит, по скале, резко дернув веревку. Падерина, не удержавшись на ногах, падает, страховочный крюк, вбитый, видимо, не совсем сильно или расшатанный упавшим камнем, вылетает и уже двое людей несутся в бездну. Следующий страховочный крюк, покосившись, устоял.
Асанов сумел задержаться на скале. Двое людей нависли над бездной. Если не считать короткого восклицания Машкова, все происходило в полном молчании.
Асанов держался за скалу, чувствуя, как трудно поддерживать ему сразу двоих людей. Сверху раздавались крики Семенова и Чон Дина. Первый уже лез обратно, чтобы помочь генералу. Но Акбар чувствовал, что не выдержит. Веревка больно впилась в его левую руку, и он держал двоих практически одной рукой. И его силы постепенно иссякали.
Падерина и Машков замерли, стараясь не раскачивать веревцу, но Семенов явно не успевал; Все трое должны были оказаться внизу. Асанов знал, что не выпустит веревку и двое других офицеров это знали так же хорошо.
Неизвестно, что именно подумал Машков, но когда у Асанова начали сдавать силы, он достал нож.
— Нет! — закричала, увидевшая нож, Падерина, — не смей!
— Веревка не выдержит — немного виновато крикнул в ответ Машков, поднимая руку.
— Нет! — закричала Падерина.
Машков перерезал веревку. Тело полетело вниз и через десять секунд гулкий удар болью отозвался в сердцах всех четверых офицеров, оставшихся наверху.