— Мы говорили о Жозефе Кароне, я просил ее выйти на Филиппа Стенюи. Со мной была Мария Грот. Целью операции был наш перебежчик Ощенко. Вот основные моменты операции, — негромко ответил Дронго, — И все? — спросил Риггс.
— И все, — кивнул Дронго, — если не считать незначительных подробностей.
Наступило молчание.
Дронго в душе поражался мастерской игре российской разведки. Они сумели найти не просто бывшего сотрудника «Штази», негласно работавшего на КГБ, что считалось обычным делом. Этот сотрудник был еще и английским агентом, что увеличивало ценность его сведений в сотни раз.
Дронго вдруг вспомнил, что во время разговора с Либерман его удивил следующий факт: когда он сказал ей, что цель операции — внедриться в структуру английских спецслужб, она рассмеялась. Тогда он не придал этому значения. Сейчас он понял, почему смеялась Эдит Либерман. Получая задание от него, она уже отчетливо представляла, почему именно ее внедряют в Англию. Забавно: его снова провели как дилетанта. В этих схватках нельзя доверять ни одной стороне. И это была единственная возможность остаться в живых.
— Либерман нам все рассказала, — кивнул Олвинг. Сидевший рядом с ним незнакомец молчал, не спуская глаз с Дронго. — Теперь ваша очередь исповедоваться. Разведчик должен уметь проигрывать, Дронго.
— Что вам нужно конкретно? — поморщился тот.
— Каким образом вы хотели добраться до Ощенко? И самое главное, почему? Не в обычаях КГБ мстить своим перебежчикам. Сбежал, ну и ладно. Особенно много перебежчиков было в последние годы. Если за каждым посылать целый отряд убийц, не хватит никаких штатов, самое главное, денег. Ваша разведка не посылала людей убить Резуна или Гордиевекого, а тут вдруг неприметного Ощенко. Нас интересует, почему? Что он знает такого, чего мы еще не ведаем или можем узнать? Только от него.
— Не знаю, — пожал плечами Дронго, — подозреваю, что он знает какого-то агента в Германии или во Франции, о котором он сам, возможно, не помнит, но который теперь, в новых условиях, стал представлять исключительную ценность.
Это была ловушка. Англичане должны были сами выйти на Греве. Только сами, и тогда ловушка срабатывала. Олвинг кивнул, обращаясь к незнакомцу:
— Вот видите, он тоже не знает всех подробностей.
— Скажите, Дронго, — спросил вдруг незнакомец глуховатым голосом, — вам самому не казалась странной такая настойчивость в этом деле?
— Казалась. Возможно, все не так просто. Может, он двойной агент, как Либерман?
Олвинг громко расхохотался.
— У вас есть чувство юмора. Каким образом вы должны были выйти на него?