— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Постарайтесь не забыть моих советов. Весь день будьте на виду. Прощайте.
— Мы больше не увидимся?
— Не знаю. Если мне что-нибудь понадобится, я позвоню. За оружие не беспокойтесь. Его не найдут.
Он вышел из автомобиля, осторожно прикрывая дверцу. Любарский тронул машину с места. Проехав метров пятьдесят, вдруг дал обратный газ. Открыл дверцу и быстро проговорил:
— И все-таки вы не правы. Мир будет существовать всегда. Просто войны — это порождение человеческих недостатков.
— Их слишком много, Любарский, — закричал на всю улицу Дронго, — слишком много.
Хуже всего, когда приходится действовать практически без партнеров. Опасность совершить ошибку возрастает многократно с учетом ряда изменчивых субъективных факторов, не всегда поддающихся спокойному анализу. В этой операции Дронго приходилось бы опираться исключительно на свои возможности. Остальные связные и агенты были отдельными штрихами и мазками создаваемой им и его руководством широкой панорамы действий. И как нельзя судить о достоинствах картины по одному штриху, так никто из тех, кто встречался с Дронго, не должны были понимать основной замысел происходящего.
На Парк-авеню стояли в основном двухэтажные дома-особняки, расположенные на расстоянии нескольких метров друг от друга. До половины девятого Дронго добросовестно прогуливался по улице, рассматривая соседние дома. После семи отовсюду начали выходить люди, опаздывающие на работу. Широкая улица постепенно заполнялась автомобилями. Из дома Когановского никто не выходил, и Дронго наконец решил позвонить. Ждать пришлось довольно долго. Только через пять минут дверь открыл заспанный молодой человек, довольно плотный, с рыжими беспорядочными волосами, в большом цветастом халате.
Дронго обратил внимание, что хозяин дома не воспользовался связью, установленной у дома, а вышел открывать сам. Видимо, так рано Когановского беспокоили редко.
— Что вам нужно? — грубо проворчал он.
— Господин Когановский? — В голосе Дронго было нечто такое, от чего сон у хозяина дома испарился.
Всегда любопытно, как бывшие заключенные и опытные рецидивисты мгновенно узнают работников милиции. Они их словно чуют в огромной толпе прохожих. Что-то в голосе Дронго не понравилось Леве.
— Вы откуда? — спросил он, кашлянув.
— Разрешите войти, — очаровательно улыбнулся Дронго, чем еще больше напугал Когановского.
— Да, да, конечно, входите, — засуетился тот, отступая в глубь дома.
Дронго зашел в прихожую, аккуратно повесил пальто. Общее расположение комнат полностью совпадало с подробным планом, данным ему Любарским. Они прошли в огромную, загроможденную громоздкой мебелью и кричащими картинками гостиную. На полу валялось несколько бутылок.