Из ванной комнаты вышла Тамара. Она была по-прежнему в брючном костюме.
Сумочку она аккуратно повесила на ручку двери. Он не удивился. Ожидать чего-то большего было бы глупо.
— Хотите вина? — спросил он у женщины.
— По-моему, мы выпили достаточно, — она смотрела ему прямо в глаза.
— Да, — вынужден был согласиться он, чувствуя, как гудит голова.
Грузинские вина имели одну потрясающую особенность. Их можно было пить литрами, совершенно не испытывая при этом опьянения. И лишь затем вино, словно кузнечным молотом, било сначала по ногам, затем по руками и, наконец, по голове злоупотреблявшего этим нежным благодатным напитком несчастного.
Он уже находился в первой стадии, когда ноги фактически отказали ему.
Теперь кузнечный молот должен был ударить по рукам. Тамара была в лучшем положении. Во-первых, она столько не пила, во-вторых, она четко знала свою норму. Теперь ему приходилось даже опасаться, что женщина может захотеть остаться у него в номере. В таком состоянии он был явно не в форме и в лучшем, случае мог заснуть у нее на плече.
Она, видимо, это почувствовала. Как, впрочем, любая женщина чувствует, когда мужчина страстно желает обладать ею, а когда равнодушен. Словно испускающий неведомые волны, мужчина-охотник притягивает к себе женщину каким-то особым запахом, состоянием, в котором он находится, словно его безумный хаотичный порыв имеет четкую форму энергетического коридора, в который попадает женщина, и из которого она уже не может выбраться. Как, впрочем, и наоборот. Но в противном случае энергетические коридоры бывают не такой интенсивности и частоты.
Очевидно, женщинам не хватает этого безумия и хаотичности, когда чисто животные порывы заглушают все позывы разума. В сексуальности любого мужчины есть что-то от животного, дикое, необузданное, разрывающее душу чувство голода.
Сексуальность женщины больше напоминает позывы земли, первые ростки весной, почки, набухающие на ветвях, распускающиеся листья. Она словно исполняет свой вечный долг, он отдается безумию.
Тамара сразу почувствовала его состояние.
— Кажется, вы действительно много выпили, — с некоторым сочувствием произнесла она, — вам лучше поспать.
— Да, — вынужден был согласиться он к своему стыду, — мне действительно лучше поспать.
Молот начал бить уже по голове.
Она, ничего больше не сказав, забрала свою сумочку и вышла, громко хлопнув дверью. Он, как был в одежде, сразу свалился на постель.
Проснулся он утром следующего дня. Даже не открывая глаз, он почувствовал, что в комнате кто-то есть.
Когда он все-таки разжал веки, то обнаружил направленное на него дуло пистолета с надетым глушителем. Сидевший в кресле незнакомый мужчина весело улыбался ему.