– Только не думай, господин мой, что все обстоит так, как выглядит.
Лотар расслабленно улыбнулся:
– Я даже не пытаюсь о чем-либо думать, я просто вспоминаю.
– Там было что-то существенное, когда мы ушли? – резво повернулся к Лотару Рубос.
– Нет, я вспоминаю ощущение… Вернее, впечатление, возникающее, когда ее волосы развеваются на ветру, или как она чуть наклоняет голову, когда спрашивает… Это очень красиво. Кажется, я начинаю понимать людей, которые утверждают, что им этого не хватает.
– Тебе этого тоже не хватает? – удивился Рубос. – А вот мне… – М-да, – хмыкнул Сухмет и отошел к своей кровати, – я и забыл, что ты единственный среди нас женатый человек. Своего рода эксперт. Только не задавайся, я тоже был женат. И даже три раза.
– Три раза? – удивился Лотар. – Зачем нужно три раза жениться?
– Ну, – Сухмет посерьезнел, – во-первых, у нас все не совсем так, как у вас, и быть женатым на двух женщинах означает всего лишь, что ты заботишься о старшей. Это признак уважения. А во-вторых, третий раз я был женат, когда только-только получил свободу от Харисмуса и мне было лет триста. Я очень нуждался тогда в утешении, а женщины на этот предмет – первейшие мастерицы. – Он помолчал и добавил: – Правда, они потом за это довольно много требуют.
– Чего? – заинтересованно спросил Санс.
Лотар подумал, что он, кажется, впервые задал вопрос в их компании по своему почину. Это был или очень тревожный симптом, или знак неминуемого выздоровления. Хотелось бы, конечно, выздоровления.
– Они требуют участия в твоей жизни, почти без остатка – твоего времени, твоих эмоций, мыслей, сил, желаний, твоего естества. Это далеко не каждый может дать, и еще меньше людей хотят это отдавать. Видишь ли, – рассудительно подытожил Сухмет, обращаясь к Сансу, – любовь проходит.
– Странно, – Лотар наконец разделся и лег, уютно укутавшись в меховое одеяло. Теперь ветер не казался таким уж страшным, бывало и хуже. – Кажется, это самое чудесное переживание, которое может быть, и хочется, чтобы оно не кончалось.
– К счастью для нас, это не так, – сказал Рубос. В его тоне звучали нотки горечи. Они начисто опровергали слова, которые он произнес. – Все-таки, как ни крути, это – слабость. И солдату она не к лицу.
– Не знаю, не уверен, – вдруг снова произнес Санс. И решительно закончил: – Вернусь, когда все кончится, и женюсь. Если она, конечно…
– У тебя есть некая… влюбленность? – поинтересовался Сухмет.
– Не было бы, не говорил… Не было бы, – Санс вздохнул, – не осталось бы даже надежды.
В комнате повисла тишина. Вдруг ее нарушил Бостапарт: