Сухмет раз десять пытался поставить непробиваемую магическую завесу, но она лишь ослабила пыл кровососов да, может быть, уменьшила их количество, но никого не избавила от муки.
К тому же под сводами деревьев все время было сумрачно и казалось, что настала осень. В таком полумраке идти было труднее.
Вечером второго дня Сухмет, так и не справившись в очередной раз с комарами, стал разгонять зеленую ауру. Лотар подсел и от усталости довольно бесцеремонно спросил:
– А во время скачки ты этого, кажется, не делал?
Сухмет кивнул и повернулся к Желтоголовому. Стало заметно, как старик изнурен, какой желтой стала его кожа, как побледнели губы, каким лихорадочным блеском горят глаза.
– Верно, мой господин. Но тела оленей вполне прикрывали нас своей аурой, не стоило им мешать.
– А враг мог почувствовать бег оленей?
– Наверняка почувствовал, но вряд ли обратил на него внимание. Такие скачки олени устраивают каждый год, в этом нет ничего необычного. Странно, что виане удалось уговорить их удерживать нас на спинах, а в остальном… Все было так, как заведено многие тысячелетия назад.
– Мне тоже так показалось, – ответил Лотар и ушел, чтобы не мешать Сухмету работать.
К исходу третьего дня они вдруг вышли на относительно открытое пространство. Деревья тут были не выше тех, к которым Желтоголовый привык в лесах Лотарии, и росли они не чаще, чем в ином фруктовом саду. Стало видно небо. Все по нему соскучились, особенно Азмир, который стал на колени и пару раз коснулся лба кончиками пальцев, не отрывая взгляда от голубизны над собой.
В этой разреженности и вновь возникшей перспективе стало видно, что они стоят у подошвы довольно большого, хотя и не очень высокого холма. Все в нем было обычно, он не отличался от леса, через который они проламывались все это время…
Если бы не одна странность, которую Лотар почувствовал сразу, едва подошел к нему. Строго посередине эту возвышенность разделял тонкий, не толще волоса, шов. Именно по нему и расходился курган, когда Сроф влетала в свое гнездо.
– Смотрите! – закричал Азмир.
«Вот это да, – подумал Лотар, – не один Рубос стареет, вероятно… Как я мог не заметить?»
На самой верхушке кургана, молчаливо, как долгая зимняя ночь, стояло каменное изваяние. Помимо очевидной старины было в нем что-то, что заставляло вспомнить и людей, и некоторых зверей, и даже, кажется, птицу Сроф, как ее себе представлял Лотар. Шов, разделяющий курган надвое, проходил у самых ног каменного существа.
Все собрались у изваяния. Тут почему-то чувствовался ветер, хотя деревья вокруг стояли не ниже, чем под курганом. Впрочем, нет, все-таки чуть ниже, и у них были искривлены стволы, словно их обдувал этот ветер еще ростками. Это было странно. Лотар посмотрел на Сухмета.