Уходить в самом деле не хотелось, потому что они так и не получили того, за чем пришли, и потому что тут было уютно, несмотря на запах керосиновой лампы. Словно в прежние времена, еще до Переноса. Вот с этого Ростик и решил начать.
– Я все пытаюсь понять – что же такое был этот Перенос? Но ни к чему так и не пришел.
Рымолов посмотрел на него, на Кима, улыбнулся. Провел пальцем по столу, разглаживая не очень свежую, но еще вполне пристойную скатерть.
– А мне приходится думать о невероятном количестве самых разных вещей, – сказал он. – Как наладить стирку белья, ведь тут нет мыла. Что делать, когда кончится керосин. Как все-таки сохранить подачу воды в районы многоэтажек, ведь без этого нас ждет эпидемия. – Он задумался, посмотрел на дрожащий огонь лампы. – Скажите, почему вы все-таки отказались давать подписку о неразглашении, когда Дондик вас об этом попросил?
– Он не очень-то и просил, – пробурчал Ким. – Если бы попросил, я бы, может…
– Не в этом дело, – перебил его Ростик. – Он наверняка положил бы результаты этой поездки под сукно, засекретил не только от простых жителей, но и от вас, например. А ведь каждому ясно, что, только обдумывая все хорошенько, мы можем выбраться из создавшейся ситуации.
– Понятно, – кивнул Рымолов. – Хотя должен вам сказать, выбраться отсюда мы не сможем, даже если все начнем думать только на эту тему. Она вообще уже обдумыванием не решается. Но вот выработка наилучшей стратегии, учет реальных опасностей, попытка более полноценного использования ресурсов – это, безусловно, следует обдумывать.
– Значит, мы были правы? – спросил Ким.
– А вот и чай, – провозгласил Перегуда, втаскивая шипящий чайник в комнату.
Чаем в ближайшие несколько минут все и занялись. Это было славно, просто великолепно… Или окопы, плохая вода, недосыпание, грязь и глина в котелке заставили изменить отношение ко всему на свете? Ведь еще месяца два назад такое вот чинное сидение за столом скорее в молчании, чем под разговор, показались бы Ростику скучноватым времяпрепровождением.
– Может быть, – Ростик давно думал над этим вопросом, – вы подскажете нам, товарищ профессор, как нам следует настраиваться? К какой стратегии следует быть готовыми?
– Над этой проблемой мы будем думать все вместе и еще не одно десятилетие, если выживем, – спокойно ответил Рымолов. – Но уже сейчас проглядывается единственный вариант – приспосабливаться, стараясь не очень деградировать. Уступать в материальной сфере, но стремиться изо всех сил держаться за имеющийся массив знаний. И как только предоставится случай, рвануться, чтобы не упустить основных завоеваний цивилизации – образования и медицины. Если удастся… – он опустил голову, потом все-таки отчетливо произнес: – Еще и демократии. Без качественно иной структуры управления всей общиной нам, как говорили в лагере, хана.