В общем, это была в высшей степени приятная прогулка. Очухался я после этого кайфа, только когда заметил, что у меня почти не осталось топлива. Как и положено для честного торговца подержанными тачками, мой пухлячок слил весь бак, оставив ровно столько, чтобы уехать от его заведения подальше.
На заправке я попросил обслужить себя здоровому, понурому детине, а сам отправился искать таксовид. Разумеется, шлем я и не пробовал снимать. Это избавляло от свидетелей, а кроме того, было вполне в духе московских байкеров, которые на предложение снять шлем и явить миру свое личико могли и стрельбу затеять.
Из таксовида я позвонил сначала в свое родное заведение, а когда услышал голос незнакомой секретарши, дал отбой и позвонил домой, на виллу. Я не мог бы сказать, чего хотел, когда звонил своим бывшим шефам. Наверное, хотел попробовать их остановить, не проливать кровь, хотел предложить не охотиться за мной. Но из этого ничего не получилось, да я и не был уверен, что это сработает. А вот домой я звонил совершенно расчетливо, надеясь, что Мелкович уже предупредил о моем появлении не только начальство, но и Валенту. И не ошибся.
Она сидела дома, и хотя на ее щеках проглядывали следы слез, хотя она была в каком-то затрапезном сарафане в голубенький цветочек, красотой и осанкой она соперничала с любой королевой. Увидев меня, она протянула руку вперед, провела по линзе и совсем по-девчоночьи разрыдалась. Кто как, а я от этого растрогался.
Хотя отлично знал, что мой фон прослушивается, что эти ее слезы записываются на видюшник и что дрожание моего голоса будет потом анализироваться нашими конторскими психологами, чтобы оценить потенциальную сопротивляемость.
Я даже не остановил Валенту, когда она принялась рассказывать, как соскучилась, и позволила своему сарафану чуть распахнуться. Наоборот, я с удовольствием посмотрел, всегда любил смотреть на нее, и она это знала. В общем, этот звонок я прервал далеко не сразу, если бы они захотели меня по нему засечь, они вполне успели бы это сделать. При желании они могли бы к этой будке выслать и группу захвата, но пока обошлось, должно быть, у них было еще слишком мало сил включено в этот поиск, а использовать стандартных полицейских, которые круглые сутки висели над городом в коптерах, вертушках и патрульных дирижаблях, они не решились.
Поэтому, когда я выехал с заправки, мне было о чем подумать, хотя, собственно, следовало только выяснить, каким калибром они решили по мне ударить. Но теперь, когда они даже не бросились на мой звонок, меня грызло нехорошее предчувствие, что калибр этот окажется самым здоровым.