Вот ведь какое свинство бывает, ехал – едва не уснул. А приехал, лег в постель – только сомкнул глаза, через пару мгновений уже раскрыл их и уставился в потолок. Сна – ни в одном глазу.
Посмотрел на часы, нет, все-таки четыре часа я проспал. Но кажется, что не было этого. Вот и верь своим ощущениям, как говаривали классики материализма.
Я провел рукой по простыням, странно, словно я в пруду бултыхался – такими они были влажными, неужели это с меня натекло?
Я потащился в душ. Усталый, даже вымотанный, как побитая собака, забрался под воду и попытался понять, что происходит. И почему я проснулся?
Спустя минут пять, когда горячая вода уже стала делать свое благое дело, я вспомнил. Я проснулся от наплывающих человеческих лиц, то женских, то мужских, иногда даже детских, и за этим мнился какой-то великий смысл.
В общем-то, наверное, ничего страшного, как заявил бы наш психолог – посттравматический синдром, осложненный разладом со своей совестью и чувством ответственности. Хороший диагноз, хорошие слова. Человечество прожило не одну тысячу лет, пока додумалось до них и научило даже таких дурней, как я, понимать их.
Но только в них был один дефект, они не очень соответствовали действительности. Вернее, я твердо знал, что синдром от того, что сотворил с теми мужиками на втором этаже стройки и в подвале – был. Но я работал там, отключив чрезмерную восприимчивость, а это приводит, я давно это заметил, не только к более эффективным действиям, но и снимает многие неприятные ощущения и воспоминания впоследствии.
Нет, как такового синдрома не было. А было?..
Было очень трезвое, очень убежденное мнение, что следствие зашло в тупик. И что найти выход из этого тупика могу только я один, потому что сколько бы материалов на Комарика мне завтра ни прислали, сколько бы я их ни изучал, они не дадут выхода на истинного убийцу Веточки. То, что лежит в архивах МВД, только очень тупым дядям в очень высоких кабинетах кажется нетленным и надежным. Настоящие оперативники знают, как быстро это устаревает, как легко можно превратить это в кучу бумажного хлама.
Достоверным остаются только отпечатки пальцев – аккордеон, как во всем мире называют эти следики, – и, конечно, интуиция следователя. Отпечатки у всех снимать не будешь. А с интуицией у меня почему-то стало очень неважно, отсюда и убежденность, что все рухнуло.