– Чем могу?
От блеска его улыбки хотелось надеть сварочную маску.
– Ваш начальник разрешил мне расспросить тебя о Веточке. Помнишь такую? – Я решил, что он с шефом потом непременно обменяется впечатлениями, поэтому нужно играть партию, начатую в кабинете Бокарчука.
– А почему я должен?..
Я взял его за локоть и поволок за собой, хотя он упирался.
– Ты, разумеется, ничего не должен. Но ты будешь любезен и расскажешь все, как было, и даже кое-что из собственных комментариев прибавишь.
Мы вползли в лифт, он уже не сопротивлялся.
– Куда ты… вы меня тащите?
– В свою машину.
Его глаза дрогнули.
– Мы куда-то едем?
– Нет, но на своей территории ты будешь слишком долго раздумывать над каждым ответом. Нужно сменить обстановку.
– Это официальный допрос?
Я недоверчиво посмотрел на него. Он что, в самом деле полагает, я вел бы себя так, будь мы под протоколом?
– Нет, я просто задам тебе десяток вопросов и получу столько же ответов. Если мне ответы не понравятся, я вернусь, и тогда что-то может произойти. Я еще не знаю, что именно, предпочитаю действовать экспромтом. Например, мне бросилось в глаза, ты трепетно относишься к своим зубам.
Он вдруг прикрыл их ладонью, словно ребенок. Нужно будет потом поинтересоваться, сколько плюшевых мишек он держит на своей кроватке. Не люблю таких вот инфантильных дурачков, у них что-то не то с чувством ответственности. Один раз в Афгане на моих глазах такой красавчик подставил взвод под кинжальный огонь «духов», а когда мы вытащили тех, кто еще уцелел, написал в рапорте, что его приказ был неверно исполнен. И он не прятался от ответственности, он действительно так считал!
В машине он попытался закурить, но я выдернул сигарету из его пальцев. Они были такими нежными, такими слабенькими и – вы не поверите – надушенными, что сразу хотелось поинтересоваться, какими подгузничками он предпочитает пользоваться.
– Значит, так, – я решил, что очень давить не нужно, но никакого кривляния я не позволю, – Веточку убили. И ты должен мне помочь, потому что всем известно, ты к ней подгребал. Ну?
– Я не совсем подгребал к ней, – у него хватило духу возражать. – Я просто дружески помогал…
– О чем вы чаще всего разговаривали?
– О ценности информации в нынешнем мире. И о расценках на нее на мировом рынке.
Да, журналистка-фанат могла думать об этом. Но что мог знать об этом такой валуй, как мой собеседник? Я спросил его об этом.
– Ну, я все-таки проходил стажировку в Стетсоновском институте информации.
– Ты был в Штатах?
– Нет, я работал по модему. Знаешь, есть такая форма – обучение по модему? Вот я и работал. Это было непросто, но кое-что это дало, кроме того, они в самом деле прислали диплом.