– Начальство замещаешь?
– Д-да, пожалуй. – Он нервничал, но пока не очень сильно. Ничего, мы поможем.
– Замещаешь, значит, начальство, хотя узнал об этом только сегодня вечером, по телефону, вероятно?
– Да, – теперь он вел себя потверже. Ничего, это тоже поправимо. – А какое вам, собственно, дело до того, кто у нас в агентстве кого замещает?
– Да, ты прав, абсолютно никакого.
Он удовлетворенно кивнул и уже открыл было рот, чтобы сказать что-то, но я, неожиданно даже для себя, прыгнул через стол и схватил его за шиворот левой. Правой я заблокировал его руку, уже потянувшуюся к заветной кнопке. Нажать ее ногой он тоже не мог, ноги оказались в стороне.
– Только это все неспроста, верно? И мне нужно знать, что вы тут скрываете, понял? Почему вы играете в такие игры с подстановками и перестановками, зачем вам понадобилось прятать Клавдию, кто стоит за моим сладким другом Федей?..
Он откинулся назад, протащив меня по своим бумагам, вероятно, они смялись. Он побледнел.
– Я не знаю, какие у тебя с ним отношения, но это все не так, как ты думаешь.
– А как я думаю?
Мне полагалось быть тупым и ломовым. Они не должны были знать о моем восхищении более тонкими методами работы, о моей психологической подготовке и вообще о том, что я не люблю ругаться. Они решили упереться, это было понятно, и я за это на них не очень даже сердился. Но мне нужно было делать свое дело, а проникнуть в их тайны я мог только одним способом – заставив их что-то делать, а так как они будут делать это мягко, деликатно, нежно, нужно было следить именно за всеми их мягкими движениями.
И тогда они подумают, что я чего-то не пойму – ведь я же ломовик, – и сделают ошибку, должны сделать. Такой путь расследования я избрал сначала экспромтом, а теперь осознанно и методично.
Он не отвечал, в его глазах была паника, но пока еще контролируемая, зато ненависть – совершенно неконтролируемая.
– Куда подевался Барчук?
– Уехал покататься на горных лыжах. Он давно планировал эту поездку.
Я потянулся своей лапищей к его календарю, повернул к себе, посмотрел, на нем было полно записей.
– Врешь ты все, Костя, – сказал я.
Он проглотил слюну.
– Он не знал, получится ли, вот и делал эти замечания. Но получилось, он уехал, говорю вам. А заметки оставил мне, как заму.
– Ты стал замом?
Он попытался вырвать ворот своего пиджака из моих рук, не вышло.
– Я тут, этого для вас достаточно.
– Нет, мальчик. – Я захватил новые складки ткани и попробовал сделать так, чтобы они впились ему в нежную кожу на шее. – А Клавдия, где моя подружка?
– Она… – он уже не дергался, только сучил ногой, потому что ему было все-таки больно, хотя и не очень, – они давно то сходятся, то расходятся… На этот раз решили поехать вместе.