Едва мы въехали, Воеводина подошла ко мне и сказала:
– Звонил человек, сказал, что он Сэм. А по-русски говорил совершенно правильно…
– Что ему было нужно?
– Не знаю, я не поняла. Кажется, ничего особенного.
Вот это самое скверное – когда ничего особенного. Я прыгнул в свою тачку еще прежде, чем Аркадия поняла, куда я исчез. И вот Воеводина опять открывает ворота, чтобы выпустить меня.
На вечерних улицах было немало машин, немало света, людей и даже, как ни странно, рекламы. Все это было красиво, ярко, празднично. Все это было местом, где я намеревался жить, как бы ни отзывалась болью память о Гале, которая где-то там, в холодном Берлине пыталась реализовать свои мечты.
Но что-то в этом городе было и неправильно. Слишком часто и глупо тут гибли люди, слишком было много бедных и просто несчастных, причем не по собственной вине, а по вине тех, кто как раз чувствовал себя вполне вольготно и комфортно. Слишком много тут было обыкновенного человеческого горя, которое к тому же никто не замечал или делал вид, что не замечает.
Этот город, это место, этих людей требовалось зачистить, как на армейском жаргоне называется контрольная операция отделения противника от простых жителей. Собственно, этим я и занимался.
Я очень любил свет больших фонарей на главных проспектах города. Он не слепит шофера, но он же делает мир каким-то странным, совершенно ненормальным. На месте городских властей я бы проверил этот свет по части криминогенности…
Когда я подрулил к знакомому подъезду, я с сожалением вспомнил, что не установил прошлый раз, где его окно. Это была очень серьезная оплошность. Но моя попытка исправить ее сейчас ни к чему не привела, я просто не мог вспомнить расположение квартир в доме такого типа и не смог припомнить даже, на эту или на другую сторону выходило окошко, около которого мы так славно прошлый раз разговаривали.
В лифте я достал «пушку» и снял ее с предохранителя. Это было скорее всего лишним, но может быть, и не очень. Потом дверь лифта открылась, коридор развернулся передо мной как путь к неминуемой погибели. Я проверил лестницы, все тихо, определенно никого поблизости не было.
Потом подошел к двери, чтобы позвонить, но вдруг стало ясно, что она открыта. Я прижался к ней, хотя было ясно, если что-то произошло, тут уже никого не осталось. Вдохнув через рот, чтобы было потише, несколько раз, я носком толкнул дверь и скользнул в прихожую. Тут было не так уж и тихо. Что-то скрипело, как скрипит терка, захватывая бревно перед его распилкой… Нет, это ассоциации с лесоповала. Мне хотелось все-таки найти Сэма.